Известный аноним - [3]
Ясно, что и сам Пушкин не догадывается, чем кончится этот брак, но так же ясно, что ухаживания государя за Хилковой ему известны и Пушкину понятно, что его жена, желая возбудить ревность Николая Павловича, кокетничает с Безобразовым, который в свою очередь жених государевой пассии, — перед нами «азы» кокетства. Впрочем, про связь княжны Хилковой с государем вряд ли кто — нибудь знал доподлинно. В свете могли только гадать и шептаться. Не знал и жених. Свадьба флигель — адъютанта С. Д. Безобразова с княжной Хилковой состоялась в ноябре 1833 г. и сразу поползли слухи. 23 ноября государь срочно выехал в Москву, где состоялась дуэль между двумя генералами, князем С. А. Хилковым, братом княжны Любы, и Каблуковым.[11]. 24 ноября Пушкин пишет в дневнике, что «государь уехал нечаянно в Москву накануне в ночь». Это фраза в первой же записи вновь начатого дневника никак не комментируется современными пушкинистами. Хотя непротокольный отъезд государя — событие из ряда вон выходящее. Пушкин писал дневник в один столбец слева на листе, оставляя рядом пустой столбец для расшифровки и последующих дополнений, которые так никогда и не сделал. О причинах дуэли ничего неизвестно, но совершенно понятно, что князь Хилков защищал честь сестры. 1 января 1834 года Пушкин записал в свой дневник: «Скоро по городу разнесутся толки о семейных ссорах Безобразова с молодою своей женою. Он ревнив до безумия. Дело доходило не раз до драки и даже до ножа. — Он прогнал всех своих людей, не доверяя никому. Третьего дня она решилась броситься к ногам государыни, прося развода или чего — нибудь подобного. Государь сердит. Безобразов под арестом. Он, кажется, сошел с ума».
Эта запись в дневнике следует непосредственно за записью о его камер — юнкерстве: «Третьего дня я пожалован в камер — юнкеры — (что довольно неприлично моим летам). Но Двору хотелось, что Н. Н. танцевала в Аничкове». [12].
Не история ли с Безобразовыми явилась толчком к его пожалованию? То и другое — «третьего дня». Посмотрев на бесчинства Безобразова, царь делает свои ухаживания за женой поэта легитимными, приближая, как ему кажется, самого Пушкина ко двору.
Кстати, некоторые исследователи отмечали «шифрованную форму» дневника. Основной прием шифра Пушкина — двойной план записей: «непосредственно за одной записью дать другую, внешне не связанную с первой, но по существу являющуюся ее расшифровкой»[13]. Если так, то Пушкин размышляет о своем положении рогоносца при дворе. «Так я же сделаюсь русским Dangeau», — с некоторой угрозой добавляет он. Он с горечью отмечает сходство своей судьбы с участью придворного рогоносца маркиза Данжо, приближенного Людовика XIV, автора мемуаров, смакующего в них подробности частной жизни короля и его двора. Дневник — полигон для будущих мемуаров, повестей, романов.
Забежим вперед и завершим один из романов с участием флигель — адъютанта Безобразова и его жены. Его выслали на Кавказ, жена уехала к брату в Москву и облачилась в черное, словно надела траур; брат ее, князь С. А. Хилков, командир 4‑го пехотного корпуса, написал, как говорили, гневное письмо Николаю I (!) и попал в опалу. На самом деле, как мы знаем, он дрался на дуэли, и сам царь вмешался в конфликт. Через некоторое время супруги Безобразовы примирились, Безобразов «поумнел» и сделал вскоре блестящую карьеру, став последовательно командиром знаменитого 44‑го Нижегородского драгунского на Кавказе, потом лейб — гвардии Уланского, и, наконец, Кавалергардского Ее Величества полков. С женой они жили счастливо до самой смерти. Так же, как впоследствии и Наталья Николаевна с П. П. Ланским (их историю читайте дальше). Нынешние комментаторы пишут, что Безобразов подозревал свою жену в связи с Николаем I, ничего себе подозрения! Знать точно, что до венца уже кто — то сорвал все цветы (дефлорировал его невесту) и этот кто — то может быть только государем. В свете говорили, что Николай I, перед их свадьбой попросту воспользовался «правом первой ночи».
А между тем мы отвлеклись. 30 октября 1833 года Пушкин писал из Болдина жене:
«…Я хочу немного тебя пожурить. Ты, кажется, не путем искокетничалась. Смотри: не даром кокетство не в моде и почитается признаком дурного тона. В нем толку мало. Ты радуешься, что за тобою, как за сучкой, бегают кобели, подняв хвост трубочкой и понюхивая тебе задницу; есть чему радоваться! Не только тебе, но и Парасковьи Петровне легко за собою приучить бегать холостых шаромыжников; стоит разгласить, что — де я большая охотница. Вот вся тайна кокетства. Было бы корыто, а свиньи будут».[14].
Такова лексика в письме, можно только предположить насколько в устной речи Пушкин был резче в выражениях и поступках.
Через несколько дней он извиняется, что письмо его было немного жестко. «Повторю тебе помягче, что кокетство ни к чему доброму не ведет; и хоть оно имеет свои приятности, но ничто так скоро не лишает молодой женщины того, без чего нет ни семейственного благополучия, ни спокойствия в отношениях к свету: уважения». Но далее не удерживается и начинает снова: «Побереги же и ты меня. К хлопотам, неразлучным с жизнию мужчины, не прибавляй беспокойств семейственных, ревности etc., etc. — не говоря об cocuage (положении рогоносца), о коем прочел я на днях целую диссертацию в Брантоме».
