Изверги - [25]

Но да ладно — не то всё-таки главное! В чём посетители должны приходить по элементарному этикету на аудиенции. Главное то, что он (тот молодой человек) сразу сделал ему настоятельное предложение. Причём таким своеобразным тоном и образом что вроде как Антону Валентиновичу и не оставляют (кто и что?) даже никакого другого выхода как само собой немедленно согласиться и непременно принять это предложение.

Тут я добавлю, что они только-только как раз обсуждали такой вопрос на всеобщем собрании руководства. Вопрос об организации охраны: как личной, так и производственной. В связи с обнаруживающимися за последнее время проблемами. Всякими, пусть пока ещё хоть и новыми — не особо, в общем-то, распространёнными, но вполне возможными в скором будущем: открытыми захватами-перехватами так называемыми «рейдерскими» неурядицами… Но дело-то как говорится — до самого-то дела — так пока и не дошло. Теперь, ему тем молодым человеком были предложены кое-какие другие условия, условия сразу скажу — не совсем приемлемые, но так или иначе — услуги предложены, дело сделано.

Они опять срочно собрались по этому вопросу. Только теперь уже с более казалось бы конкретными и ускоряющими процесс решениями. Но сами знаете, как у нас порой решаются вопросы на производствах такого масштаба. Охрана-то, она в принципе-то уже была, но что это за охрана была. Вы представление само собой тоже разумеется, уже имеете. Почти пенсионеры: дяденьки да тётеньки — уже давным-давно — дедушки да бабушки…

Но суть опять не в этом. Дело в том, что руководящий персонал вообще не придал всему этому серьёзного значения. Ну, пришёл какой-то так сказать мальчик, ну показал грозящий пальчик, да и всё. Все забыли об этом. У всех — сами понимаете — свои проблемы. Кому сейчас легко? Потом вообще все ходили и даже подшучивать уже начинали над этим происшествием. Вот, мол, молодёжь, дескать, какая шустрая нынче выросла! Палец в рот не клади!.. Да и вообще, даже смеяться в открытую стали над этим… И что же тут такого? Спросите вы. Да! Действительно, некоторое время это походило даже на скверную шутку, но ни несколько дней назад, когда Антона Валентиновича вдруг совершенно неожиданно — средь бела дня! — похитили…

Первое время никто, собственно говоря, и не обратил особого внимания на такую вроде как безделицу… Мало ли чего? Заболел… Решил ли отдохнуть… В конце концов, мало ли какие там семейные вопросы могут возникнуть у такого человека как Антон Валентинович. Он перед нами, дескать, не отсчитывается, да и не обязан вовсе… Потом-то конечно объявился он.

Но мне Антошка лично кое-что рассказал: где был, что с ним делалось. А отвезли его прямо в лес. Причём перед этим так скрутили, что он и пикнуть не успел, как оказался с мешком на голове. Его и связывать-то не стали (типа совсем не боятся). А молчаливые крепкие парни посадили его в машину и повезли неизвестно куда. Он поначалу попытался по дороге даже начать какие-то там вроде права свои качать: так ему так врезали! всего один раз — в печень — от чего он чуть там же не загнулся и минут двадцать вообще ничего не мог проговорить. Дышать говорит, было, нечем, а не то чтобы там чего-то ещё: возмущаться, спрашивать. Серьёзные ребята надо сказать. Всё у них так отлажено: не одного лишнего слова — не одного лишнего действия — всё чётко и конкретно.

Антошка вообще поначалу думал: «мочить» везут — даже с жизнью уже по дороге простился. Ну вот! Говорит, как приехали — его выволокли как вещь какую-то. Мешок сняли с головы и повели лесом куда-то, а уже стемнело, поэтому фонариками подсвечивали. Ну, думаю, говорит — сейчас доведут до нужного места, где там ямка уже приготовленная ждёт его, сердечного, и всё — кранты. (А то ещё может и капать могилку-то себе заставят…)

А ребята какие-то странные молчаливые и сила в них чувствуется какая-то сказочная. Жалко, что убивать ведут, а то бы я даже возгордился бы ими. Такие вот думаю, ребята, да за Русь-то матушку всегда и стояли насмерть. Эх, жалко убивать-то ведут, а то бы и правда от восхищения бы не иначе как заплакал бы, да и только. (Хотя говорит у самого и вправду ужо слёзки закапали.) Куда ведут витязи «богатыри русские»? — и спросить-то боюсь.

Вдруг, вроде остановились. Слышу где-то, кто-то — благим матом орёт — впрямь раздирается! Снова меня повели и… привели прямо на полянку хорошую такую — земляничную. Коли б лето было, а то ж весна: трава вокруг жухлая и только мелкая молоденькая еле-еле пробивается. Да в полумраке не видать особо… Хворост всякий то там, то тут валяется… Дождик видно недавно тока прошёл… Свежо, а воздух-то такой чистый — дыши, не надышишься! — жить аж прямо жуть захотелось.

Потом вижу, человеческая голова на земле стоит и в глазах у неё какое-то вроде удивление. Поначалу, я подумал даже что мёртвая, потом вижу — ан, нет! — живая… Моргает… Отплёвывается там от чего-то. И вдруг как заорёт опять: «…Не дам ничего — не подпишу ничего… Сволочи! Кровопийцы!..» и другое тому подобное. И всё чаще матом… Видно, что человек сильно, очень сильно расстроен. Голова грязная… в крови вся (пытали видимо!). А позади него — человек стоит с косой в руках — уже на изготовке. Я говорит и заметил-то это не сразу… Говорит, я хотел крикнуть ему, да и им тоже всем, мол, стойте! Что вы дескать-то делаете? Вы же убьёте его! Но не успел: тут — раз тот, что с косой-то был прям — вжить! — и покатилась голова-то… У меня ноги-то подкосились… Я уж и не помню точно, говорит, что и орал-то им — что-то типа того: сволочи!.. Мрази!.. Хуже фашистов… А голова-то прямо к ногам его подкатилась и смотрит. Так почему-то удивлённо смотрит. Вроде как на него, но и куда-то вроде бы как-то мимо — куда-то в пустоту. Но всё-таки как будто к нему имеет претензию. И у него сначала хочет — спросить, как будто это он ему голову отрубил… И в тоже время вроде как жалостливо так! — мол, за что это меня убили-то? А он — заглядывает в лицо… а оно бледнеет… синеет в свете фонарей. И кровь уже изо рта вместо упрёков и звуков — тоненькой струйкой стекает… У него говорит, ноги отнялись, не чует их…