Изувеченный - [50]

Клер вспомнила о ране под футболкой и поморщилась. Даже если снова пойдет кровь, на фоне черного хлопка она будет незаметна. Черный цвет все скрывает.

А еще есть толща зеркала, которая тоже скрывает слишком многое. Клер глянула на свое отражение. Сегодня оно было одно. Никакой призрак не смеялся над ее тщетными попытками урезонить зло с другой стороны зазеркалья. Возможно, ее пролитая кровь действительно лишает его сил на какое-то время. Если так, то насколько долгим может быть это время? Настолько же долгим, насколько сильна нанесенная рана? Действительно ли он боится ее боли или она просто хочет думать так?

Когда чего-то слишком сильно хочется, то желание затмевает разум и ты начинаешь принимать любую мелочь за начало его осуществления. Вот и сейчас Клер встрепенулась от звука телефонного звонка и тут же схватила трубу, ожидая услышать голос Шанны. Но на другом конце провода была Ирен. Она трещала что-то без умолку о ежегодной встрече выпускников и только что открывшейся выставочной галерее, в которую Клер не мешало бы обратиться со своими художественными работами. Болтушка Ирен слишком много на себя брала, без конца докладывая ей о выставках, вернисажах и студиях, где не хватает именно ее работ. Клер не могла дождаться момента, когда собеседница выговорится. Клер слушала и жалела о том, как опрометчиво поступила, когда сообщила свой телефонный номер всем бывшим приятельницам и однокурсницам. Многие из них, как оказалось, умели проявлять редкую надоедливость.

– Кстати, ты уже слышала о Шанне?

– Что? – Клер отвлеклась и прослушала что-то важное. – Ты о чем? Что там с Шанной?

– О, слышала бы ты о ее травмах! Они с дружком угодили в какую-то аварию, хотя как им это удалось…

– Но они живы? – Клер затаила дыхание.

– Да, – бодро отозвалась Ирен. Ее это явно разачаровывало. – Вроде раны у них сильные, но заживут ведь когда-нибудь.

– Спасибо, что сообщила, – пробормотала Клер и тут же спохватилась, что сказала лишнее. Ирен ведь не знала, что именно этого сообщения она и ждала, только из других уст.

– Да не за что, – Ирен даже не заметила ее промаха. Ее собственная любовь поболтать всегда извиняла перед ней пустословие других. – Может, встретимся и поговорим за чашечкой кофе…

– Да, конечно, только как-нибудь потом. – Клер казалось, что трубка уже приросла к уху, но нужно было закончить разговор какой-нибудь формулой вежливости. – Сейчас у меня слишком много дел. Знаешь ли, работа…

– А, ясно, – насупилась собеседница. – Ну, тогда пока.

– Да, пока. – Клер чуть не застонала от облегчения, когда в трубке наконец раздались долгожданные гудки. И все-таки одна ценная новость, полученная от Ирен, стоила целого часа ее трескотни. Значит, попытка убить Шанну и ее друга была, но они остались живы. Вот целы ли они? Хотя если бы их травмы оказались слишком сильными, то Ирен бы об этом не умолчала. Она любила скандальные подробности и любопытные факты. О них ведь можно так долго дискутировать. Если она не пустилась в долгие объяснения, значит, увечья оказались незначительными. Это уже победа.

Спасти чью-то жизнь ценой собственной крови. Клер снова бросила взгляд на зеркало, и на этот раз ей показалось, что кто-то потусторонний мелькнул там подобно маске неистового немого гнева. Он был бессилен. Ну, не совсем. Ведь силы устроить аварию у него нашлись. Смерть, которая носит характер несчастного случая, – это конек его дьявольской силы. Если не может добить жертв, он их увечит так, что они сами хотят умереть. Но Клер догадалась, как можно этому воспротивиться. Если демон в зеркале боится ее боли и теряет силы, когда она наносит себе раны, то следует наносить эти раны почаще. Тогда она изранит себя, но спасет других. Разве это не прекрасно, знать, что жертвуешь собой ради чьего-то спасения? Разве не этому учит людей религия и вера в добро? Клер чувствовала, как боль постепенно превращается в некое мучительное наслаждение. Нанесенная рана оправдала себя. Жизнь Шанны и ее избранника стоила того, чтобы ради них порезаться. А вот стоит ли гибель демона в зеркале того, чтобы умереть самой? Клер внимательно вгляделась в зеркальную глубину. Кто на самом деле обитает в ней? Что за существо манит ее за собой в какой-то дьявольский зазеркальный мир? Каким бы оно было, если бы не было изувеченным? И почему оно хочет изувечить других? Что плохого они ему сделали? Он будто смотрит на мир глазами Клер, выбирая себе жертв через ее взгляд на них. Она словно выступает в роли его проводницы в человеческий мир из зеркала. Но она уже знала, как его остановить или, по крайней мере, придержать. Клер сжала в руке рукоять кухонного ножа. Если нужно причинить себе боль, чтобы спасти других, то она на это готова.

Глава 23. Черная жемчужина

Венеция, столетия назад

Корделии снился жемчуг, насыпанный в золотые блюда, будто фасоль или зерно. Крупные бусины лоснились на свету и напоминали о морских богатствах. Донатьен часто упоминал, что был бы не прочь стать пиратом или благородным капером. Но он никогда не говорил, что водит дружбу с ловцами жемчуга или с русалочьим отродьем, способным его принести. Кто лучше существ, рожденных и дышащих под водой, способен найти и извлечь жемчужины из глубин. Во сне Корделию эти мысли занимали чуть меньше, чем полированная поверхность самих жемчужин. Они были такими белыми, такими чистыми, и вдруг среди них мелькнуло что-то черное, подобное прогнившему зернышку. Только оно было круглым и гладким, как миниатюрный мячик. Это тоже была жемчужина, только целиком черная. Одна среди горстей белого жемчуга, она казалась чем-то уникальным. Корделия протянула руку и поняла, что готова сражаться за нее. Она хотела ее украсть.