Новая обида захлестнула Килин. Она резко отвернулась от Гаррета и направилась к выходу, проговорив:
— Благодарю тебя за дружескую поддержку. Теперь я чувствую себя намного лучше, чем пару минут назад. Полагаю, курс реабилитации можно считать завершенным.
— Чего ты стыдишься, Килин? Не каждому под силу в одиночку пережить смерть близкого человека, — крикнул ей вслед Гаррет.
— Поэтому ты так и не женился после смерти матери Терезы? — Килин замедлила шаг. — Не думаю, что тебе не представилось шанса сделать это. Даже на вашем маленьком острове полно одиноких женщин, каждая из которых хотела бы стать тебе женой.
Польщенный ее словами, Гаррет все же придал суровость своему лицу.
— Я никогда не рассматривал такую возможность, а потому не знаю, насколько верны твои слова. У меня есть семья — это Терри и Дэрмот. Я ни разу не обнадежил ни одну из женщин тем, о чем ты говоришь.
— Это не мое дело, Гаррет, — опомнившись, произнесла Килин. — А что касается твоей так называемой дружеской поддержки, то это не более чем иллюзия, необходимая для твоего самомнения. По сути, тебе нет дела до человека, который через пару дней будет за тысячу миль от этого острова. О какой дружбе может идти речь?
— Нельзя заставить человека дорожить тем, что для него чуждо. Твои слова еще раз подтверждают это. Если ты не оценила мои усилия, я это переживу, — парировал Гаррет.
Холодок пробежал по спине Килин от этих горьких слов.
— А, вот вы где!
Они обернулись на звуки знакомого сиплого голоса.
— Рад застать здесь вас обоих, — с добродушной улыбкой обратился к ним бесшумно появившийся Дэрмот. — Гаррет, Килин, идите в дом, будем пить чай. Вы достаточно пошумели, пора поостыть, — тоном приказа произнес отчим и, не дожидаясь ответа, вышел из коровника.
— Мы уже идем, отец, — кротко произнес ему вслед пасынок. Затем подошел к Килин и виновато посмотрел на нее.
— Нет никакой нужды доказывать мне, что ты чего-то стоишь. Я никогда не ставила это под сомнение, Гаррет, — тихо сказала Килин.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
На протяжении всего чаепития Гаррет хмуро поглядывал на Килин. Он недоумевал, как могло случиться, что в порыве сильнейшего чувства проще прогнать милого человека, чем удержать.
Он сердился на Килин, которая не рассмеялась в ответ на его упреки, как высокомерно поступала в первый день их знакомства, не осталась равнодушна к его неосторожным словам, а приняла слишком близко к сердцу. Но Гаррет не давал выхода своей досаде, памятуя, что за столом помимо взрослых находится Терри, которая однажды уже наблюдала неблаговидное поведение отца по отношению к Килин. Теперь Гаррет боялся, как бы неосторожным словом вновь не осложнить ситуацию.
В эту минуту он был бы только рад узнать, что Килин намерена в самое скорое время покинуть остров. Гаррет чувствовал, что увязает в этих нежелательных отношениях.
Тереза обняла отца за шею и спросила:
— Пап, купишь мне на Рождество, Пасху или день рожденья пару таких же миленьких резиновых сапожек, как у Килин?
— Ты осмелишься носить эту девчачью пародию на «веллингтоны» с глупыми цветочками по бокам? Девочка моя, да тебя же засмеют все наши.
— Не засмеют. Они не посмеют смеяться над дочерью Гаррета Кинкейда, — гордо произнесла Терри. — Купи мне такие же, но лучше с бабочками. Тогда я буду навещать тебя в твоем коровнике.
— Лучше я куплю тебе пару нормальных сапог.
— Какой же ты скучный, папа. Я не стремлюсь походить на дремучую крестьянку. Ты же сам видишь, как хорошо смотрятся «веллингтоны» Килин, с этими симпатичными цветочками.
— О! Да, такие, как ты говоришь, симпатичные цветочки сложно не заметить...
— Килин, как вы думаете, почему отцу так не нравятся ваши сапожки? По-моему, совершенно очевидно, что девушке не пристало носить эти грубые синие или зеленые сапожищи, куда приятнее надеть на ножки что-нибудь поизящнее. Мне сложно понять папино недовольство, — обратилась Терри за поддержкой к Килин.
— Мне тоже сложно понять человека, который уверен, что для женщины прокатиться на тракторе — это настоящее приключение, — мстительно отозвалась гостья.
— Разумеется, городские женщины привыкли к иным приключениям, — прошипел Гаррет.
— Чего не скажешь о вас, разрывающимся между коровником и овчарней. Что за чудо эта сельская жизнь! — вновь вспылила Килин.
Глаза Гаррета вспыхнули задорным огоньком. Он был готов, со всем присущим ему азартом, броситься в опасную перепалку, но, к счастью, Дэрмот вовремя вмешался:
— Как твоя мама относилась к твоим приключениям, Килин?
— Я думаю, она отлично понимала, что подростковые эскапады вызваны банальным желанием привлечь к себе родительское внимание. К сожалению, она относилась к ним спокойно. Собственно, это и бесило меня больше всего. Что бы я ни вытворяла, в наших отношениях ничего не менялось. Она была сама по себе, а я сама по себе, хоть и жили бок о бок.
Дэрмот кивнул, как будто ожидал такого ответа.
— Да. Твоя мама была невозмутимой женщиной. Бридж наверняка была уверена, что таким своим отношением поощряет в тебе жажду самовыражения. Она предоставляла полную свободу там, где следовало продемонстрировать свою заинтересованность, а если необходимо, то и вмешаться.
