Изумрудная рыбка - [3]

Вон проехал ЗИЛ с песком. На стройку, понятное дело. А вон в той новенькой красной «копейке» наверняка сидит какой-нибудь спекулянт и мошенник. И мы считаем секунды, ожидая, пока проедет милиция и, еще лучше, черная «Волга». В черных «Волгах» ездят самые лучшие милиционеры из МУРа, это мы знаем. И мы ждем, когда же они сядут негодяю на хвост…

Но была у нас и особая загадка.

Автобус.

Это был очень красивый новенький «Икарус», весь украшенный огоньками и с зашторенными окнами. Он проезжал каждый вечер — сначала туда, а потом обратно — и всегда только один раз.

Первым его увидел Толик.

— Ух ты! — сказал он.

— Ух ты! — сказал я.

Мы посмотрели, как автобус пронесся по улице и скрылся за домами.

— Ничего себе! — сказал Толик.

— Да уж! — сказал я.

Мы еще постояли, и автобус проехал обратно. Огоньки теперь были потушены, кроме одной гирлянды по краю крыши.

— Интересно, чего это за автобус? — сказал Толик.

Но мы не знали. Потом и Серый автобус видел. И он тоже не знал.

И мы так ходили, смотрели и не знали. А потом Толик сказал:

— Я догадался! Это свадебный автобус!

Я был поражен. Как я мог не догадаться! Это же так просто — свадебный автобус! Когда хоронили бабу Веру, мамину тетю, я ездил на похоронительном автобусе. Он был маленький и весь украшен черными ленточками. На свадебном автобусе я не ездил ни разу, но он должен быть, по всем представлениям, как раз большим и с огоньками. Потому что на свадьбу приходит, конечно, больше людей, чем на похороны.

Так мы стали смотреть на свадебный автобус. Он нас ни разу не подвел. Он ездил в понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу, а в субботу он ездил целых четыре раза — два раза туда и два раза обратно. Только в воскресенье он не ездил.

Мы смотрели, но не угадывали, кто там поехал. И так понятно — жених и невеста, родственники, мамы, папы… Гораздо веселее было угадывать, чего они там сейчас делают. Серый уже был на свадьбе у своей старшей сестры, а Толик — даже на двух свадьбах у своих теток, так что они знали, что на свадьбах все поют. И мы угадывали, что поют сейчас в нашем свадебном автобусе. Толик всегда стоял за «Хазбулата», а мне представлялось, что иногда там поют что-нибудь более интересное — песню про мгновения из Штирлица, например…

А потом я выписался, и мама сказала, что у нас теперь живет моя двоюродная сестра Людка из Минска, которая поет в хоре. И мы пошли ее встречать у метро из хора. И тогда приехал большой новый «Икарус», весь украшенный разноцветными огоньками, с плотно зашторенными окнами, а оттуда высыпали эти хорские девчонки.

Из нашего свадебного автобуса!

Я был раздавлен.

Когда мы ехали на метро обратно, я тихонько спросил у Людки, чего они там делали в автобусе. И она сказала, что они просто ехали. А я спросил, может, они чего-нибудь еще пели, если они из хора? А она сказала, что они пели там песни из Штирлица.

Так что я все-таки немножко победил.

Изумрудная рыбка

Пропала зеленка. И во всем виноват Серый. То есть он, конечно, не виноват. Но все равно. Кто дал зеленку Юрке? Серый и дал.

И сказать ему ничего нельзя. Потому что он посмотрит только — а как не дать, если человек серьезно просит? — и все. Я бы сам дал, и это самое обидное.

И Юрке тоже вмазать нельзя. Потому что он тоже не виноват. Он дурак просто. Оставил зеленку на тумбочке, прямо так, на виду, а Лине Петровне как раз приспичило зайти спросить про эту дурацкую температуру. Кто в больнице температуру меряет, я вас спрашиваю? Только тот, кому от градусника не уйти. Вон Шурик из четвертой палаты меряет, потому что бабушка рядом. А так — все равно ведь в больнице лежишь, вылечат, если надо. Еще им температуру мерить!

Вот так оно и случилось. Лина Петровна зеленку увидела — цап! — и в карман. Потому что медикамент. Не положено.

А нам что делать? Без зеленки — все, капец. Без зеленки над нами весь пятый этаж ржать будет. Потому что бесцветная рыбка — это позор. Это даже хуже, чем вообще не красить. Лучше бы, как малыши какие, сплели из «сырой» капельницы…

Рыбок из капельниц плетут, чтоб вы знали. Длинные, тонкие, желтые, почти прозрачные трубочки — давай, плети, если фантазия есть. А если еще уговорить новенькую процедурную сестру дать всю «системку»: с надутыми баллончиками фильтров, с манжетами-«резинками», с толстыми тупыми иглами-«воздушками»…

Только учтите, что если плести просто так, как первоклашка какой, то раздует вашу рыбку и перекосит — жуть. Тут подготовка нужна.

Ну вот, доподготавливались. Зря мы с Толиком эту дурацкую капельницу на спинку кровати натягивали, чтоб растянулась, просохла и побелела. Зря мы ходили на пятый тащить недостающее прям из-под носа у «пятачков»…

— Может, рыцаря сплетем? — говорит Толик.

— Рыцаря… На рыцаря три фильтра нужны, а мы все фильтры уже променяли. Кто ж знал-то?

— А может… — говорит Серый и замолкает.

Кроме рыцаря и рыбки, мы умеем плести только чертиков. Но чертик — это даже не плетение, баловство одно: чурбачок — туловище, кубик — голова, подрежь торчащие концы до нужной длины — вот тебе и руки, и ноги, и рога с ушами. А уж вставить глаза да хвост и скрепить все это вместе толстой «воздушкой» — даже уметь не надо…