Изумрудная долина - [36]

Ярослав встретил врага ударом меча в правую нижнюю четверть, под щит и немедленно отпрянул, уклоняясь от колющего ответа. В тот момент он защищал Анну и делал попытку хоть на мгновение связать врагов боем, не дать напасть на безоружных женщин. Анна сделала последний выстрел в упор, вражеский лучник, не добежав пару шагов, упал на землю с тяжелым стоном, получив болт в незащищенное бедро. Вслед за тем створки ворот захлопнулись, оставив вражеского воина один на один с Ярославом, безоружными женщинами и мальчишками. Из‑за стен раздался возмущённый вой, бурутийцы обрушили град ударов на деревянные створки, пытаясь их открыть, но случайные защитники успели вставить накидной брус и уже всем скопом тащили по пазам подвижное бревно–задвижку.

Отрезанный от своих, воин на мгновение опешил, но, видя вооружённым только одного Ярослава, с удвоенной яростью бросился в бой. Ещё оставался шанс открыть врата, в противном случае его убьют подоспевшие защитники. В свою очередь, Ярослав не спешил расстаться с жизнью или получить увечье. Время играло на него, и он отступал. Вражеский лучник со щитом и в шлеме имел явные преимущества, стараясь, пока не поздно, их реализовать. Он обрушил град ударов, которые Ярослав вынужден был принимать короткой дагой, при этом одновременно стараясь не сломать хрупкое оружие под градом тяжких выпадов, а мечом прикрываться от ударов щитом. В результате вынужденно оборонялся, совершенно не имея возможности контратаковать. Отступая, он выигрывал время и спасал жизни мальчишек и девчонок, оставаясь не раненым.

В результате отпущенные судьбой мгновения иссякли, со стен, как горох, посыпались сибиряки, а из пропилеи вбежал Станислав во главе сборной толпы защитников. Бурутиец, чувствуя, что настали последние мгновения жизни, как загнанный в угол зверь, с отчаянием умирающего атаковал в последний раз. Ярослав, понимая, что ворота назад уже не открыть, рискнул, крутанулся на месте, поднырнув под руку врага и, схватив за одежду, перекинул через себя, как это делают самбисты и дзюдоисты. Тяжко грохнувшись оземь, враг сделал последний рывок и попытку ударить мечом, но Ярослав блокировал руку, а подоспевший Труба приставил к горлу бурутийца остриё меча.

Все было кончено, ворота спасены!

Не рассуждая, Ярослав вскочил с земли (подоспевшие воины уже вязали бурутийца по рукам и ногам), выкрикнув:

— Ты где шляешься?!

Станислав в отчаянии развел руками:

— Стража посланника напала на нас, еле отбились.

— Так это они открыли ворота цитадели?! — возмущённо воскликнул Ярослав.

— Вероятно, они, — несколько неуверенно ответил товарищ.

Вокруг уже толпились люди: одни поднимались на стены, другие укрепляли ворота подпорками. Положение явно стабилизировалось, переселенцам удалось удержать последние из трех. Ярослав, с одной стороны, был рад счастливой судьбе, что подарила им миг удачи, но одновременно злился на себя, на собственную глупость и непредусмотрительность, по вине которых сложилась опасная ситуация. В раздражении он потребовал:

— Труба! Где мой шлем?

Парень пожал плечами, снял и отдал свой.

— Пойди, найди, — примирительным тоном скорее посоветовал, чем приказал Ярослав, на ходу принимая и надевая предложенный шлем.

* * *

Проезд, в котором оказались враги, представлял собой две линии стен с воротами в концах и недавно построенными, деревянными перекидными мостиками над ними. Высота стен не позволяла взобраться без лестниц, а бурутийцы о них не позаботились, вероятно, предполагая взять крепость с налёта. То что им удалось проникнуть практически за третьи ворота, говорило о большом опыте воинов, и не будь сегодня удача на стороне колонистов, крепость бы бесспорно пала. Находясь в окружении, они рубили створки топорами, не оставляя попыток прорваться дальше вглубь крепости, всё ещё рассчитывая на победу. Надо признаться, не без оснований, в прямом столкновении даже две сотни колонистов не могли бы противостоять профессиональным воинам бурути. Таким образом, от победы их отделяли только жалкие створки ворот, а стрелы защитников наносили мало вреда воинам, хорошо прикрытым броней и широкими щитами.

Понимая всё вышесказанное, Ярослав взирал со стены на усилия врага. Он мог приказать попытаться открыть ворота цитадели и атаковать конницей Шестопёра, сейчас ожидавшей команды в «коридоре смерти» между внешними вратами крепости и цитадели. За прошедшее время всадники сумели занять его, а арьергард бурутийцев ушёл внутрь, закрыв ворота. Однако потери могут быть неприемлемы для колонистов и нет гарантии, что конница сокрушит тяжелую пехоту бурути. Оставалось одно — расстрелять их из арбалетов.

— Станислав! — обратился он к другу. — Собери наших и принесите арбалеты. Ерофей! Пусть твои люди сбрасывают камни с мостков и постараются не дать выломать ворота. Берите самые тяжелые из парапетов. Лучники! — крикнул он, обращаясь к окружившим воинам. — Непрерывный огонь! Не жалейте стрел! — затем как бы сам себе: — Может, кого и ранят.

На плотный строй щитов обрушился ливень стрел со всех сторон, малоэффективный, но время от времени стрелы доставали, нанося незначительные раны. Тем временем арбалетчики собрались на стене цитадели, взвели оружие. По команде «Огонь!» выпустили болты. Первая попытка оказалась неудачной. Почти все они застряли в щитах.