Изумруд Люцифера - [12]

Патрульная машина приехала быстро. Три милиционера в бронежилетах и с автоматами, узнав у Людмилы Ивановны приметы грабителей, укатили ловить их, а Кузьма со следователем, усталым старшим лейтенантом, поднялись в квартиру составлять протокол. Соседка увязалась за ними. Следователь со страшной фамилией Пыткин на самом деле оказался вежливым молодым человеком и, сев за кухонный стол, стал быстро записывать то, что говорили Кузьма и Людмила Ивановна.

— Что пропало? — спросил он Кузьму. — Вы все проверили?

— Только связка с ключами, — удивленно ответил Кузьма, — это ключи от офиса, у нас есть запасные. Даже бумажник цел. И мобильник…

— Значит материального ущерба нет, — заключил старший лейтенант, — видимо, не успели. Вы их спугнули! — повернулся он к Людмиле Ивановне. — Не то… Наркоманы, совсем обнаглели — три случая на этой неделе. Высматривают вечером одиноких прохожих, догоняют и бьют сзади, чтобы лиц их не запомнили, железным прутом или трубой. Люди потом месяцами в больницах лежат. Вам еще повезло. Да и били не трубой, — следователь взял лежавшую на столе меховую ушанку Кузьмы и еще раз внимательно рассмотрел ее. — Если бы труба или прут — мех бы в клочья! А здесь целый. Значит, и вправду дубинка. Тогда это другая банда, — вздохнул следователь. Было видно, что он искренне огорчен этим обстоятельством. — Ладно, подписывайте!

Прощаясь, он участливо заглянул Кузьме в глаза и спросил:

— Водка в доме есть?

— Сейчас! — засуетился Кузьма.

— Вы неправильно меня поняли, — остановил его следователь, — мне еще ночь работать. А вот вам для снятия стресса полстакана… Можно и целый.

Кузьма искренне поблагодарил.

Выпроводив следователя, он не замедлил воспользоваться дружеским советом. Не забыл и соседку. Та после угощения затеяла было беседу, но Кузьма решительно выпроводил ее. Спустя полчаса он уже спал с мокрым полотенцем, обернутым вокруг головы, прямо на диване, на который прилег «на минутку»…

* * *

Зал был маленький и низкий, потолок из почерневших от времени грубо остроганных досок мрачно нависал над таким же черным полом. Свет двух факелов, вдетых в кованые железные кольца на каменных стенах, едва рассеивал царившую внутри тьму. Факелы трещали и коптили, время от времени шумно вспыхивая и выбрасывая клубы дыма. Тогда запах горелого масла становился гуще и плотнее заполнял пространство зала. Было сыро и холодно, и только ветер, завывавший снаружи, свидетельствовал о том, что в мире есть места и более неуютные, чем это.

У каменной стены как раз между двумя факелами за столом из тяжелых досок на простых деревянных скамьях сидели двое. Один, в черной рясе из грубой толстой материи, подпоясанной веревкой, был стар и худ. Его бледное продолговатое лицо с острым длинным носом и тяжелым квадратным подбородком бесстрастно выглядывало из черного капюшона. Старик сидел, прикрыв глаза, и блеклые губы его чуть заметно шевелились, будто он читал молитву. Человек, сидевший напротив него, тоже был не молод. Лицо его, круглое, с крупным шишковатым носом и маленькими живыми глазами, однако не было похоже на лицо отшельника. На щеках играли красные пятна от подступивших изнутри сосудов. Одет круглолицый был в расшитую золотом короткую куртку тонкого сукна — «пурпуэн», и узкие штаны из цветного сукна. Короткие остроносые сапоги из дорогой мягкой кожи — «ботт» — туго обтягивали ноги пожилого щеголя, а плечи его укрывал плащ из алого бархата. На голове такая же бархатная шапочка с козырьком была украшена изящной золотой звездой-пентаграммой.

Круглолицый, который в отличие от неподвижного старика нетерпеливо ерзал на скамье, вдруг всплеснул руками в тонких перчатках и сказал раздраженно:

— Ну где его носит?! Второй раз послали! Вообще, как я заметил, в последнее время Роже перестал уважать не только меня, своего сюзерена, но и вас, Совершенный.

— Вы несправедливы, Рамон, — тихо откликнулся старик, открыв глаза и с укором глядя на недовольного. — Только благодаря вашему зятю мы сидим за этим столом, а сотни наших единоверцев в замке спокойно отходят ко сну. Пьер-Роже отличный воин, и лучшего коменданта крепости нам не найти. Семь месяцев крестоносцы стоят у подножия Монсегюра. Столько обороняться в стране Ок не удавалась никому.

— Это потому, что их армии сюда подняться труднее, чем штурмовать город на равнине. Вот они и расселись по окружающим лесам, где жрут мясо и хлеб и мечтают вернуться к своим женам. Да, Роже — хороший воин, но таких в замке немало. Даже хорошим воинам следует уважать старших.

— А истинно верующим не пристало судить ближних, — сурово сказал старик.

— Я покаюсь в этом на очередной публичной исповеди! — махнул рукой Рамон.

В этот момент дверь на кожаных петлях тихо скрипнула, и внутрь, громко стуча тяжелыми сапогами по каменному полу, вошел высокий, плечистый человек. Он был в кольчуге и нагруднике, старинный шлем с узкими прорезями крестом — для глаз и носа — скрывал его лицо. Подойдя к столу, он снял шлем и поставил его на скамью. Под шлемом прятались коротко остриженные светлые волосы и красивое молодое лицо, которое заметно портили глубокие морщины на лбу и широкий косой шрам, сбегавший от левого уха к подбородку. У вошедшего были большие голубые глаза под длинными светлыми ресницами, изящный рот с обветренными тонкими губами; подбородок закрывала мягкая волнистая борода. Несмотря на явные следы усталости на лице, чувствовалось, что вошедший настроен решительно.