Израненный - [19]

— У тебя сегодня ночная вылазка. Три штуки. Туда и обратно. Маршрут четвёртый, под эстакадой Саут-Бенд. Коп будет ждать тебя, — он протягивает мне сумку, но сохраняет свою хватку на ней. Гладя на меня своими тёмными глазами, которые отражают недовольство, он говорит: — Просрёшь ещё раз, и я вгоню пулю в твою задницу.

— Было то один грёбаный раз…

— Одного долбаного раза достаточно, ребёнок. Мне приходится совершать много вылазок, когда ты вот так всё теряешь, — в конце концов, он отпускает сумку. — Езжай по просёлочным дорогам. Дай мне знать, когда всё сделаешь.

Мы разделяемся. Он оставляет меня в пыли, и я направляю свой грузовик вниз по дороге. У меня занимает сорок минут, чтобы добраться до эстакады Саут-Бенд. Я съезжаю вниз на гравийную дорогу, которая ведёт к разукрашенному граффити мосту. Здесь, под мостом целый рассадник бомжей, с их самодельными палатками, сделанными из брезента, и пожертвованной одеждой. Продуктовые тележки со всем необходимым для существования стоят возле окрашенных стен, обрызганных водой, заполняя всё пространство. Такой была наша жизнь на протяжении восьми месяцев после убийства-самоубийства наших родителей. В двенадцать лет мы оказались здесь со слишком большим количеством знаний о проклятом сексе и не очень большим о мире. Нам пришлось очень быстро учиться, потому что благотворительность не всегда давалась хорошо. Потому что люди всегда требовали что-то взамен. Око за око. Я делал то, что должен был делать, чтобы мы с Ноем выжили.

Мы не были объявлены в розыск или что-то подобное, но мы научились избегать полицейских и всех, кто смотрел на нас так, словно хотел нас трахнуть. Мы спали на скамейках в парке, под эскаладой как эта, и мыли свои задницы в общественных туалетах. Я крал то, что нам было необходимо для питания из магазинов. План состоял в том, чтобы двинуть на запад автостопом. Тут не было ничего особенноого, просто решили, что где-то будет намного лучше, чем в Трентоне. Но всё пошло под откос, когда я украл несколько пакетов чипсов, газировку и конфеты. Вот тогда мы и попали в систему.

Покачав головой, чтобы прийти в себя и сосредоточиться, я выключаю фары и еду дальше. Я не собираюсь привлекать к себе лишнее внимание. Дело не в том, что я боюсь доноса, но здесь ошивается много наркоманов под кайфом, не говоря уже обо всех тех, кто может задать ненужные вопросы.

Три вспышки фар привлекают моё внимание. Я подъезжаю ближе и обнаруживаю чёрный внедорожник, работающий на холостом ходу рядом с грудой длинных металлических труб. Я жду пять минут, потому что нужно быть очень осторожным с таким дерьмом, как это. Беру помятый бумажный пакет и помещаю его внутрь заднего кармана, после чего выхожу из своего грузовика. Последние два раза, когда я ездил с Дро на вылазку, полицейский сам выходил из машины навстречу. Я предполагаю, он не окажет мне такой любезности, поэтому остаётся сидеть в машине. В голове крутится один вопрос — не подстава ли это. Подстава для того, чтобы поймать Дро, но он послал меня, потому что знал об этом. Подставил меня для своего спасения. Эта циничная часть меня. Она никогда не позволяет мне чувствовать себя слишком комфортно. Но с моей удачей такое удовольствие невозможно. В любом случае, я не собираюсь сдаваться без боя. СИГ именно там, где я хочу, чтобы он был, уютно спрятан за моим поясом. Я могу достать его достаточно легко, если мне понадобится. Когда я подхожу к джипу, водитель открывает окно, но не полностью. Наклонив немного голову, я вижу того самого парня, которого запомнил.

Он выглядит именно так, как должен выглядеть полицейский. Высокий, широкоплечий и коренастый. У него по-прежнему эта дебильная стрижка, но он сбрил бороду с последнего раза, когда я его видел. Я пробегаюсь взглядом по пассажирскому сиденью. Там сидит девушка, но я не так много могу о ней сказать, кроме того, что на ней не так уж и много одежды. На ней надета спортивная кепка, которая прикрывает её длинные чёрные волосы, скрывающие лицо. Её челюсть движется, потому что, как я могу предположить, она жуёт жевательную жвачку, глядя прямо перед собой.

Резкое «Эй» сопровождается коротким свистом и щелчком пальцев. Когда я смотрю на него, он смотрит на меня остекленевшими, тёмными глазами.

— Есть что-то для меня?

Достав пакетик из заднего кармана, я вручаю его ему.

— Три штуки.

Он ухмыляется, добавив:

— Слышал, твой босс теперь имеет дело с каким-то новым продуктом.

Я пожимаю плечами.

— Не могу ничего сказать.

Он сужает свои глаза, но не говорит ни слова.

— Всё в порядке?

— Передай своему боссу, что если он хочет продолжать свой бизнес в моём городе, то ставки повышаются.

С непроницаемым лицом, я спрашиваю:

— Насколько?

— В два раза.

— Я передам ему сообщение.

Он ухмыляется.

— Какой послушный маленький мальчик на побегушках.

Стиснув челюсти, я говорю про себя: «Отсоси мне, ублюдок». Ясно, как чёртов день, в его глазах виден вызов, вражда, которая наталкивает меня на мысль, что он ждёт повода, чтобы повязать меня, но он ничего не дождётся, как бы сильно мне не хотелось украсить его автомобиль пулевыми отверстиями. Я жду, пока он отъедет, прежде чем вернуться к своему грузовику и отправиться домой.