Израиль без обрезания. Роман-путеводитель - [54]

* * *

В шесть утра меня разбудил требовательный стук в дверь. Я проснулась и испугалась, не понимая, где я и что случилось.

– Эй, Карина, открывай! К тебе свежие цветы приехали! – задорно раздалось из-за двери.

Я вскочила как ужаленная. Глянула в зеркало. Без косметики, после вчерашнего длинного дня, в футболке… Видок еще тот!

– Подожди! – крикнула я и заметалась по номеру, натыкаясь на мебель. Господи, куда подевалась проклятая расческа? Никто никогда не видел меня с утра в таком ужасном виде. Оставаясь на ночь с любовниками, я всегда ставила будильник, чтобы проснуться первой и успеть навести марафет.

– Ты что там, снова уснула?

– Ладно, заходи! – решилась наконец я, опасаясь, что веселый полковник разбудит всю гостиницу. – Только закрой глаза. Я в душ.

Кое-как я привела себя в порядок, умылась холодной водой и окончательно проснулась.

– Так нечестно! – возмущенно сказала я, выскальзывая из ванной в длинном полотенце, в поисках одежды.

Но Шломо и не думал подглядывать. Он меня даже не слышал, просто стоял на балконе и курил. Впервые я увидела его в военной форме. Обычная форма, как у тех офицеров, с которыми я общалась на базе для девочек. Никаких знаков отличий. На голове – кепка с длинным козырьком.

У меня на кровати лежал букет свежесрезанных роз. Я быстро оделась и поставила цветы в вазу.

– Очень красиво, спасибо! – сказала я, выходя на балкон. – Только уж очень неожиданно! Ты чего это в такой ранний час?

– Могу сегодня на базу чуть позже приехать, – сказал полковник. – Хотел увидеть тебя и встретить с тобой рассвет. Ты готова, наконец? Сколько можно собираться? Едем скорее!

– Куда? – озадаченно спросила я.

– В центр города. Прогуляемся немного. Выпьем кофе… Видишь, я в форме. Обычно нам вне службы нельзя так ходить, но я отсюда сразу в штаб округа еду.

Мы спустились на машине с холма, на котором стоял отель. Спуск был долгим и живописным. Остановились полюбоваться видами на смотровой площадке. Утренний холодок бодрил.

– Когда-то тут были дивные виноградники! – сказал Шломо.

Полковник скинул с себя военную куртку и набросил на меня. Прямо перед нами вставало солнце. На сверкающей поверхности моря и силуэтах кораблей играли разноцветные блики.

– Перед нами – порт Хайфы, крупнейший порт в Израиле. А вон там, в стороне, торговый центр. Он был разрушен попаданием снаряда в 2006 году, а теперь снова восстановлен.

– А что, снаряды даже сюда долетали?

– Еще как! Поэтому цены на недвижимость на севере после второй ливанской войны резко упали. А в районе Тель-Авива, наоборот, выросли.

– А Хайфа – тоже библейский город? – спросила я.

– Нет. В Торе и Новом Завете Хайфа не упоминается. Когда-то на месте города находились две деревни – деревня Салмона и рыбацкий поселок Шикмона. В период арабского владычества Хайфа, как называли эти два поселения, разрослась, увеличилось и еврейское население. Хотя действительно мощно Хайфа начала развиваться только в середине прошлого века, постепенно превратившись в один из крупнейших городов Израиля.

– А там что за красота? – спросила я, показав рукой на аккуратно постриженные, лесенкой спускающиеся вниз газоны.

– Это сады бахаи, одно из красивейших мест в Израиле. Всего восемнадцать террас! Обязательно приди сюда прогуляться днем, зайди в храм ради интереса. Его купол из всех мест города видно. Вообще в Хайфе расположены двадцать пять храмов различных конфессий: монастырь и храм кармелитов Стелла Марис, храм и пещера Ильи Пророка. Даже есть особый квартал Кабабир, где живут последователи мусульманской секты Ахмеда. Но храм бахаи – все равно особенный. Его не зря называют восьмым чудом света.

К стыду своему, я понятия не имела о том, кто такие бахаи и что у них за особенный храм в Хайфе.

– Расскажи! – попросила я.

– Если кратко, это универсальная и самая молодая религия, довольно агрессивная, – сказал Шломо. – Она объединяет в себе основные принципы всех мировых религий. Бахаи считают, что будущее в мире – за единой религией. Возможно, они правы. И еще в них во всем мире закачивают очень много денег.

У меня в памяти зашевелились смутные ассоциации. Примерно полгода назад Краснодольский вернулся из Индии и взахлеб рассказывал про храм всех религий в Дели, он был в форме лотоса.

– А в Индии храм бахаи есть?

– Да, есть. Там очень необычный дизайн – в форме цветка. Говорят, сегодня храмы бахаи есть уже на каждом континенте. Все производят серьезное впечатление!

– Тогда я поняла, о чем речь! Я слышала об этих последователях единой религии! – обрадовалась я тому, что не оказалась полной серостью, каковой здесь себя в последние дни неоднократно ощущала. – Шломо, прости… А ты сам – еврей? И какой веры придерживаешься?

– По матери я еврей, она была польская еврейка, после всех переселений и мытарств в Питере оказалась, Штерн – как раз фамилия ее родового древа, – кивнул Шломо. – Мой отец, ты удивишься, испанец, музыкант, приезжал в Россию в составе одной культурной делегации. Мать тогда работала в консерватории. У них случился роман бурный, но короткий, увы. Времена такие были. Потом она рассказывала, он был дирижером одного знаменитого оркестра в Мадриде. Мы виделись с ним всего несколько раз, незадолго до его смерти. Так что я – гремучая смесь!