Изолятор - [56]

Подняв голову, медсестра задумчиво взглянула на собравшуюся аудиторию.

– По-моему, вы стремились к конфиденциальности, – заметила она.

– Да, – согласился я, увидев ее взгляд. – Но знаете что? Мне кажется, сейчас это уже не имеет значения.

33

Примерно через полчаса, когда первое и самое острое горе Глэдис уже перегорело, мы вчетвером сидели в гостиной за маленьким столиком, на котором стояли чашки с чаем.

Розалинда внимательно рассматривала лежащую перед ней фотографию Дугласа Бьюкенена.

– Вы его узнаете? – спросил я.

Судя по тому, как она смотрела на фотографию, можно было предположить, что она сообщит, что знает его и что этот человек не раз бывал в пансионате «Санта-Ана». Однако все вышло совсем иначе.

– Нет, – ответила она.

– Вы уверены? – уточнил я.

– Совершенно.

– Но вы же…

– Я сказала, что не знаю этого человека, доктор.

Я показал на изображение.

– Глэдис, как зовут этого человека?

Глэдис посмотрела на фотографию распухшими глазами, потом взяла ее в руки.

– Кейси, – произнесла она.

Розалинда вмешалась.

– Она может путать…

– Кейси, – повторила Глэдис.

Розалинда сжала губы, однако промолчала.

– Вы знаете его фамилию? – спросил я.

Девушка смотрела на меня, словно не понимая.

– Кейси, а дальше? – попытался подсказать я.

Глэдис лишь покачала головой.

– Откуда вы его знаете?

– Он мой муж.

Мы с Брук переглянулись. Лицо Розалинды словно окаменело.

– Вы с ним поженились?

– Он сказал, что поженимся, когда он вернется.

– Когда он вернется и откуда?

– Он собирался куда-то около Нью-Йорка. Туда, где разбились самолеты.

– Он говорил, что едет в Балтимор?

– Я не знаю. Я его люблю.

Она снова заплакала.

– Вы с Кейси занимались сексом? – спросил я.

Розалинда смерила меня гневным взглядом. Возможно, мой вопрос прозвучал не слишком тактично, но на какое-то время он заставил Глэдис перестать плакать. Да здравствуют тупые, бесчувственные мужчины. Думаю, Джон Майерс на моем месте возгордился бы.

– Нет. Я любила его. Мы собирались пожениться.

Останавливаться было нельзя, поэтому я снова выпалил:

– Кейси когда-нибудь здесь жил?

– Нет. Он жил в другом месте.

– Он жил в Сан-Хосе?

– Он жил еще где-то.

– Он жил в этом городе?

Глэдис, казалось, растерялась.

Розалинда повернулась ко мне.

– Он мог жить где-то неподалеку. Мне кажется, что «здесь» означает «в этом доме».

– Но вы сами его никогда не видели?

– Нет, – ответила медсестра, причем, как мне показалось, не слишком уверенно.

Ей удавалось очень хорошо переводить то, что Глэдис говорила нам или, напротив, не говорила. А потому я попросил:

– Спросите, когда именно уехал Кейси.

Розалинда выполнила мою просьбу.

– Давно, – коротко ответила Глэдис.

– А откуда у вас телефон?

Розалинда ответила сама:

– Ей дали его родители.

– Спросите Глэдис, – настоял я.

– Милая, кто дал тебе тот телефон, который ты всегда носишь с собой?

– Мама с папой.

Розалинда взглянула на меня, словно говоря: «Вот видите!»

– Почему же тогда оплата производится с этого адреса? – Ответа я ждал от обеих женщин, но не получил ни от одной. – Неужели родители Глэдис доверяют ей самой оплачивать разговоры?

И Глэдис, и Розалинда не произнесли ни слова. Само собой напрашивался вывод, что они в сговоре. Возможно, счетами занималась как раз Розалинда.

Я не сдавался и продолжал допрос:

– Почему же связь отключили? Ведь телефон не работает уже два дня. Почему?

Ответа не последовало. Глэдис украдкой взглянула на Розалинду. Однако смысл этого взгляда казался совершенно ясным: она просила помощи.

Брук вмешалась:

– Глэдис, я спрошу насчет телефона у ваших родителей. Необходимо выяснить, почему именно они решили его отключить.

Глаза Глэдис от ужаса округлились.

– Нет-нет! Ничего не говорите!

Молодец, Брук! Я взглянул на нее и увидел, что она хмурится. Думаю, она поняла то, что я и сам узнал совсем недавно: люди врут, причем не только о касающихся здоровья привычках, не только о сексе и наркотиках, не только о количестве выпитого за неделю спиртного. Лгут в большом и в малом. Лгут, если они умны и сообразительны, и даже если они соображают с большим трудом.

Я обратился непосредственно к Розалинде:

– Вы имели какое-нибудь отношение к оплате телефона?

– Нет, – ответила она.

– А счет вы когда-нибудь видели?

– Нет! Доктор, вы же не в полиции работаете, разве не так?

– Нет, не в полиции. В коридоре я вам подробно объяснил, чем именно занимаюсь. А вот вам, сестра, я не верю ни на минуту. Не верю, что вы не видели счетов и не имели к ним никакого отношения. – Я повернулся к расстроенной и взволнованной подопечной: – Глэдис, я сейчас задам вопрос, на который вы обязательно должны ответить правду. Очень важно, чтобы вы обязательно ответили честно. Это Кейси дал вам телефон?

– Я так его люблю, – проговорила Глэдис и снова заплакала. А потом и завыла.

На помощь пришла Брук:

– Глэдис, пожалуйста, скажите нам: это Кейси дал вам телефон, чтобы можно было разговаривать?

Но она достигла не большего успеха. Глэдис продолжала обливаться слезами. Разговор закончился – это я видел так же ясно, как горе на лице Глэдис Томас и гнев и волнение на лице Розалинды Лопес.

Мы получили разрешение приехать завтра в восемь утра и попрощались.