Изолятор - [14]

Так что иногда мы чувствуем себя своеобразным почтовым отделением.

Через два часа, с заметно потяжелевшим от образцов и каталогов чемоданчиком в руках, я закончил свой труд. Мэри д'Энджело сидела в гостиной в окружении религиозных символов и листала журнал.

– Ну как, закончили? – спросила она, не поднимая головы.

– Почти. Мне нужно ваше меню за последний месяц.

– Пожалуйста, – с готовностью согласилась матрона, закрывая старый номер журнала «Домашнее хозяйство».

– Кто готовит еду?

– Я.

– Ну, тогда не приходится сомневаться, что кормят здесь очень вкусно.

Мэри взглянула на меня с застывшей, непроницаемой улыбкой, совершенно не тронутая комплиментом. Я продолжил допрос:

– А кто готовит завтрак и ленч?

– Сами жильцы. Завтракают здесь, а ленч берут с собой. Я остаюсь дома до тех пор, пока они все не уйдут на работу.

– И во сколько же они уходят на работу?

– По-разному. Некоторые из девушек работают на кухне в доме престарелых, поэтому должны появляться там рано. Другие – в прачечной, они уходят на час позже.

– Хелен сказала, что работает в доме престарелых.

– Да. Все девочки там работают. У нас договор с компанией, которая владеет несколькими такими заведениями в нашей местности.

– Они обе – и Хелен, и Бетани – работают на кухне?

– Бетани на кухне, а Хелен – в прачечной.

– А друзья на работе у них есть?

– Друзья?

– У меня возник ряд вопросов, мисс д'Энджело, насчет поведения ваших питомиц. Они могут вам не понравиться – я имею в виду вопросы. Но тем не менее я должен их задать.

Она смотрела на меня все с той же неподвижной улыбкой.

– Перейду к сути дела. Знаете ли вы что-нибудь насчет интимных отношений жильцов? Я имею в виду сексуальных отношений?

– Это религиозный дом, доктор Маккормик. Здесь живут только незамужние женщины. И это один из лучших пансионатов в городе. – И снова та же глянцевая улыбка.

– Но вы не ответили на мой вопрос.

– Посетители мужского пола наверх не допускаются. Фактически единственный мужчина, который здесь бывает, – это мой муж.

– Мисс д'Энджело…

– Миссис д'Энджело. Я замужем.

– Миссис д'Энджело, пожалуйста, помогите мне выяснить…

Она поднялась.

– Я и так помогаю вам, доктор Маккормик. Сейчас принесу меню.

11

– Ну, и что же вы имеете? – Голос Ферлаха звучал приглушенно.

Он все еще оставался в пансионате «Балтиморский рай» – складывал образцы.

– Примерно двадцать фунтов приправ, мыло, очистки, пена, крем для рук. А у вас что?

– Уже через десять минут поймал мышь.

– Ну, хоть не крысу.

– И крысу тоже. Это место – просто помойка. Они пытались навести порядок – кто-то явно их предупредил; и тем не менее обязательно надо напустить на них кого-нибудь из Управления пансионатов, чтобы проверили как следует. Бедная девочка.

Под бедной девочкой имелась в виду Дебора Филлмор, несчастная жительница «Балтиморского рая». По словам Ферлаха, пансионат этот соответствовал самым страшным описаниям приютов для умственно отсталых: грязное, неприглядное, отвратительное заведение.

Я стоял на тротуаре перед «Раскрытыми объятиями», чувствуя, что начинаю истекать потом.

– Вы в центр?

– Сейчас поеду.

– Думаю, Нат, нам нужно использовать лаборатории Центра контроля и предотвращения заболеваний. Там ребята быстро обработают наши образцы.

– Спасибо. Воспользуюсь помощью.

– Это только что решили. И знаете, мы подумываем о том, чтобы вызвать сюда еще несколько специалистов из центра.

Я несколько опешил. Неплохое решение – призвать на помощь кавалерию, однако оно означало, что сами мы справиться не в состоянии.

– Итак, – заметил я, – дело разрастается.

– Ну… – туманно ответил Ферлах, – наверное, так будет лучше.

Это было правдой, хотя и странной. У нас имелись три больные женщины. Если бы они обратились в разные больницы и не попали в сферу такого пристального внимания, то так и остались бы просто тремя больными женщинами, не больше. Никто не воспринимал бы их как начало вспышки какого-то заболевания. И вдруг получилось так, что госпиталь закрыли, федеральное правительство мобилизовали, и через несколько часов на нас набросятся пираньи – то бишь журналисты. Болезнь в этом смысле – странная вещь. Она совсем не похожа на убийство или подброшенную бомбу. Сложно сразу понять, действительно ли происходит что-то из ряда вон выходящее или же это просто заурядное, рядовое событие обыденной жизни. Но если вдруг кто-то из нас, тех, кто стоит на страже здоровья общества, громко заявляет, что творится что-то странное, это действует как взрыв автобуса. И все становится вполне реальным и очень страшным.

– Пресса уже что-нибудь знает? – уточнил я.

– Пока все тихо. Но уже скоро зашумят. – Ферлах помолчал, потом спросил: – Что вы обо всем этом думаете?

– Я ничего не знаю, Херб. Потому-то меня все так любят.

– Продолжайте оставаться самим собой. Я начинаю вам верить.

– Забавно. – Хотя на самом деле забавного ничего и не было. – Вы считаете, что это удар?

Мы не любим открыто говорить о терроризме, особенно когда вокруг люди. Поэтому и пользуемся эвфемизмами, такими как «удар», «атака» и тому подобное.

– Да уж. Удар по умственно отсталым. Хотят поставить страну на колени. – Я через силу засмеялся. – Не могу понять.