Изоляция - [127]

— Генерал, я весьма польщен…

— Выслушай сначала. — Да, он умел сконцентрировать на себе внимание. — Если операция будет успешной — а я очень на то полагаюсь, — мы в скором времени созовем военный совет. Старший лейтенант Трофимов и те, кто окажутся под его началом — кто сейчас примет на «конфетке» правильную сторону, — будут участвовать в формировании нового строя. Думаю, мы все нуждаемся в новом порядке и новых лидерах.

Подошел Трофимов, чье лицо уже было практически неузнаваемым со стороны, подставил мне свое плечо. Заговорщицки подмигнул, вроде как сказал «хорошее предложение, есть над чем подумать».

— Салман, зная тебя и то, что ты в авторитете среди свободных тягачей, я хотел бы предложить тебе присоединиться.

Я поискал глазами Призрака. У меня было к нему много вопросов. На том месте, откуда он еще недавно лицезрел самолет, лежал, раскинув руки, Куля. В его голове имелась дополнительная дыра. Знакомый почерк. Примерно таким же способом был застрелен Баркас в городском парке.

Окуляр, стало быть, вернулся на позицию.

— Думаю, вы знаете, каков будет мой ответ, — отвечаю. — Я всегда уважал вас, генерал, и сейчас благодарен за то, что вы не дали нам тут всем подохнуть… Уверяю, если бы во мне нашлась хоть частица покорности, я бы сам пришел с предложением принять еще одного «сына». Но ее у меня нет. Я даже из чувства благодарности не смогу сейчас пообещать вам, что стану выполнять все ваши приказы.

Генерал был готов к такому ответу, а потому не отступал:

— Я потому и не предлагаю тебе стать моим «сыном» — знаю, каков ты. Я предлагаю тебе нечто другое. Войти в совет на равных правах. — Он выдержал паузу, когда несколько его подчиненных проходили мимо нас достаточно близко. — Как лидер свободных тягачей. Разве мало найдется тех, кто захочет жить в нормальном обществе? Не метаться по городу как крысы. Не считать друг друга врагом и не шарахаться от каждой тени. Тягачи пойдут за тобой, я в этом уверен. И тогда мы сможем жить как обыкновенные люди. Установим режим, правильный, справедливый, заставим нас уважать, а не бояться. Предложим сельским старшинам равные права. Они будут работать с нами, а не на нас.

Звучало красиво. Хоть и до оскомины напоминало о былых деньках и предвыборных агитациях народных избранцев. Я не осмелюсь утверждать, что генерал избрал проторенную дорожку лжи и обмана, по которой обычно жаждущие власти люди шагают по костям к трону. Власть ныне — это не мандат, не неприкосновенность, не льготы и откаты за решенные дела. Власть ныне — это беспрестанное хождение по лезвию ножа. Это риск. Кровь. Людские потери.

Заиметь ныне власть — да хоть над двумя десятками бойцов — не такая уж и большая проблема. Проблема ее удержать куда сложнее.

— Генерал, — говорю, прокашлявшись, — при нормальных условиях я могу быть вполне законопослушным гражданином. Если в меня не будут тыкать стволом, я пройду мимо. Да и раньше, если я знал, что идут ваши люди, — я не посягал на их взяток. Даже когда подстрелить их было проще, чем ботанов в пейнтболе. Даже когда они несли целый рюкзак добра. Думаю, вам хорошо об этом известно. Я всецело вас поддерживаю, но от одного слова «демократия» у меня обостряется геморрой. Не хотелось ломать ваши представления обо мне, но я ценю честность. Поэтому скажу прямо: я не тот человек, который вам нужен.

— Глеб, мало быть законопослушным гражданином, — не отступал Шушкин. — Мы ничего не достигнем, если будем только слушаться. Нам надо вымащивать дорогу, а не аккуратно ходить по ней. Нам надо делать новое. Свое. Надо действовать сообща. Единой силой. Нам нужны люди вроде тебя, вроде Трофимова, вроде покойного капитана Коробова. Без них мне даже со своими «сыновьями» ничего не добиться. Тут нужен кулак, а не палец. Сила в цельности. Если у меня будет поддержка и от людей с «конфетки», и от тягачей, мы вместе сможем восстановить порядок. Подумай.

Мне пришлось приложить усилия, дабы показаться задумчивым. Хотя думать тут особо было не о чем. Я не мог согласиться, потому что никогда не был лидером. Возможно, имелись задатки, но не более чем. Я понятия не имел, что мне надо делать, чтоб за мной пошли люди. Что мне им говорить? Как заставить поверить, что наше дело правое? Агитационной работой доводилось заниматься давным-давно, но тогда насаждаемые мной идеи граничили с бредом, а одержимость — с психопатией. Честно говоря, не хотелось бы более испытывать ничего подобного.

Не хотелось разочаровывать генерала. Я действительно был недостоин такой важной миссии. Тягачей много, среди них есть всякие. И хитрые, и умные, и удачливые. А есть их противоположности. И собрать их в единое целое, да еще и вести за собой… Быть может, есть тот, кому это будет в жилу и кого будут слушать. Я же предпочту всегда оставаться изолятом — человеком, который держится от проблем других на дистанции.

— А что, если я скажу, что у тебя уже есть первый человек, который за тобой пойдет, — сказал генерал, будто бы прочтя мои мысли.

Я устало изобразил удивление.

— И кто же это?

Шушкин отвлекся, посмотрел на часы, возвел очи к небу и будто бы прислушался.