Изоляция - [121]

— Там же, в казарме, — нервно, будто бы в эпилептическом припадке закивал тот. — Но только патроны, ружей больше нет.

— Точно?

— Зуб даю.

— Соврал — не жить тебе.

Подойдя к будке КПП, я не без нервной дрожи в руках приблизился к разъему между створками. Серое, изрядно потрескавшееся от времени, но зато ровное, как стрела, дорожное полотно уводило прочь от деревни. Вдоль него было чисто и аккуратно.

Как вор, готовящийся на дело, выглянул наружу. Для этого пришлось наступить на пятна стариковской крови, но этого я не заметил. Выглянул, что та белка — раз, второй, направо, налево. Кули не видать, но чувствую — близко. Где-то совсем рядом.

— Салман, что там? — негромко окликнул Трофимов.

— Никого. Но нужно бы обойти базу со всех сторон.

— Отставить. Каждый ствол на весь золота. Нельзя чтоб тебя тупо подстрелили.

Мы поспешили столкнуть стонущие ржавыми колесами створки лбами, полностью закрыв проем. Молодой «дог» в спешке перемотал цепью петли на створках. Бухта сзади тарахтел собранными ружьями, докладывая, какой ствол поднял и какой с него толк: «пустой», «бесполезный», «сойдет», «вау! джекпот!».

— Таможня на замке, — бросил через плечо Рафат.

— За холмом следите, — Трофимов обернулся и рукой прочертил невидимую арку над ангаром. Если оттуда Куля с парнями прорываться станет, мы тут будем открыты как на ладони. — Чирик, возьми «помпу», что ты играешься с этой зажигалкой?

Руслан с неохотой снял с плеча Бухты пятизарядное ружье, рукавом стер с рукоятки кровь. Сразу видно, не привык к таком калибру.

— Че сразу «зажигалка»? — с обидой за верный ствол, он упрятал «форт» за пояс. — Нормальная пушка.

— Не понял, а Призрак где? — кажись только сейчас поняв, что давненько не вижу неформала в кожанке, спрашиваю я.

Рафат, приложив приклад к щеке и направив автомат на холм, равнодушно пожал плечом. Безоружный человек, который к тому же не был из состава его группы, его не интересовал. Даже если у него имелся, как питбуль на коротком поводке, свой снайпер.

— К бабам кинь, — распорядился Трофим, и Бакун, толкнув пленного в спину дулом, повел его в казарму. — Только осторожно там, Антоха, чтоб бабенка какая качалкой не угрела.

— Да хай попробует только, — Бакун протер лицо, улыбнулся. — Своя качалка имеется.

Стало заметно холоднее, с пустой дороги потянул неприятный, насыщенный пылью и мелким сором ветер. Сколько ж мы там промешкали с разборками-то? Минут десять или пятнадцать. А солнышко уже явно скатилось ниже к своей оранжево-сизой огненной колыбельке. Еще немного — и начнет темнеть. Еще немного — и баста тут всему, к чему мы стремились.

Впрочем, чувство такое, будто бы баста эта уже случилась. И счастье только в том, что мы этого еще не поняли.

Глава 12 Исход

28 октября 2015 г., 17.35

25 минут до часа «X»

Я ведь всегда мечтал жить у моря. Где-нибудь на краю тихого мыса, километрах в двух от ближайшего соседа с его шумной, большой родней. И чтоб хижина моя на курьих ножках была на самом берегу, в песке. И во время прилива под дощатым полом шумела вода. Да, я об этом часто думал. Рай на земле может существовать только там. Остров — это реально просто мечта. Слушать крик чаек вместо грохота автоматов, шум прибоя — вместо того чтоб прислушиваться к звуку шагов на площадке. Просыпаться и видеть океан, а не реки крови на улицах. Но, знаешь… если довольно долго париться в аду, то начинаешь к нему привыкать. Пусть я буду дураком, но я уже привык тут. Я бы мог, наверное, мигрировать куда-нибудь в Крым и устроить свою жизнь гораздо лучше. Там тепло, там круглый год есть рыба, людям не нужно убивать друг друга в сумасшествии, вызванном чувством голода, — я такое слыхал от тех, кто прорывался с юга на север, в Россию. Но в то же время… мне сложно представить себя разводящим овец или дремлющим в рыбацкой шхунке. Мне сложно поверить в беззаботную жизнь на пляже. У нас тут, конечно, суровые русские зимы и условия выживания приближенные к постъядерным, но, возможно, если нам удастся навести тут порядок…

— Ну че, хорьки, — оборвав ход моих размышлений, выкрикнули с той стороны бетонного заграждения, — что делать с вами будем?

Это было очевидно, но Трофимов на всякий случай языком жестов подтвердил присутствие «врага у ворот». Подобрались, сволочи, к стенам. Тихо подобрались, мы даже не поняли когда. А я ж говорил — чувствую.

— Кто там старшой? Давай за жизнь побазарим. — Голос Кули бренчал как расстроенная гитара. — Я слыхал, среди вас есть кто-то с базы. Назовись, брателло, потолкуем.

— О чем мне с тобой толковать? — прижавшись спиной к стене казармы, вступил в переговоры Трофимов. — Иди своей дорогой, останешься цел.

— Ха, зема, да ты никак шутник? «Своей» дорогой. Моя дорога как раз и проходит через этот курятник. А ты передо мной ворота захлопнул. Набедокурил там, гляди, а? Охотники местные, я так понимаю, уже в краях богатых дичью и бобрами? Всех нашинковал или, может, оставил кого?

— Станок судьбы был не на их стороне. Ты бы лучше о себе заботился. Если не отвалишь вместе со своим отрядом колокольчиков — отправишься следом.

Куля помолчал, подумал. Так казалось. На самом же деле он присосался к бутылке и сделал несколько крупных глотков (я их слышал даже через стену).