Изобретение велосипеда - [19]
— Ну ладно, — сказал Толик и посмотрел на свой пустой стакан. — Давай я тебе всё на пальцах объясню.
Лёша насторожился.
— Вот что, — повторил — Толик. — Настоящей комсомольской работы ты ведёшь. Думаешь, раз комсорг, значит тебе льгота в университет будет, а льготы нет! Английского, как я подозреваю, ты совсем не знаешь. Даже секретарём школьного комитета не избрали. Ну как от имени райкома комсомола тебя можно рекомендовать?
— Что же делать? — уныло спросил Лёша.
— Не знаю, — ответил Толик. — А вообще-то, заниматься надо больше, товарищ комсорг.
Лёша махнул рукой.
Официантка подумала, что это он её позвал, и быстро подошла с карандашом наготове. Рассчитались.
— Да не отчаивайся ты, — смягчился на прощание Толик. — Лучше подумай-ка над последним комсомольским собранием. Я, может, буду докладную писать, там тебя похвалю. А теперь глянь в окно, — сказал Толик. — Видишь герань? Значит, мне пора. — Толик пружинисто встал и, пожав Лёше руку, двинулся к выходу.
Лёша сидел за столом, смотрел Толику вслед и с ненавистью думал о многочисленных учебниках, которые скоро придётся читать день и ночь, день и ночь…
15
Белые ночи набирали силу, и день теперь тянулся до одиннадцати. Без дела и без мыслей выходил Гектор из своей квартиры, бежал вниз по лестнице, по старым промятым ступенькам, выходил прямо на Невский — вечерний, праздный, разодетый. Не было теперь надобности жечь неон, светло было в городе. Смущённо горели витрины — точно женщины в вечерних нарядах вышли на улицу, а на улице утро! На Невском Гектор превращался в барометр с нервно дрожащей стрелкой, которая всё воспринимает, всё фиксирует, всё чувствует, на всё обращает внимание, но не думает, совершенно не думает!
Слабый ветер в лицо — хорошо! Девушка оглянулась на Гектора и что-то сказала подруге — хорошо! А вот какой-то знакомец в чёрных штанах махнул рукой — хорошо!
Всё хорошо!
Ресторан «Универсаль»… Дальше… До «Гостиного двора» ещё остановки три или четыре. Каждый двор — проходной, каждый двор Гектор пролетал когда-то насквозь, как стрела, давно когда-то, в детстве.
А куда вообще идут по Невскому в девять часов вечера люди? Процентов семьдесят из них на Невском не живут и не работают… Люди гуляют… Гуляют, одолеваемые примерно теми же мыслями, что и Гектор, точнее, гуляют без целей и без мыслей…
У метро «Гостиный двор», где шумели деревья, где до позднего вечера бойко торговали пирожками, мороженым, конфетами, сигаретами и спичками, где шипели автоматы-аскеты, за три копейки наливающие полстакана газированной воды и неясно было, с сиропом она или без сиропа, там стояли центровые и ловили на себе взгляды людей, проходящих мимо. Гектор сразу увидел знакомого парня — невысокого, чёрного, по имени Коля, кличка у него почему-то была Серый. Рядом с ним стояли две девушки — одна очень симпатичная, другая не очень, и ещё двухметровый гигант Алик. Говорили, что Алик играл в баскетбол, а потом начал пьянствовать и его выгнали из команды. Серый был студентом-вечерником — изучал историю Древней Греции и к Гектору относился с особой симпатией.
Гектор: Серый! Как жизнь?
Серый: О, привет! Как идёт война? Как живёт прекрасная Елена?
Симпатичная девушка: Какая война? Какая Лена?
Несимпатичная девушка: Он, что, служил в армии?
Серый: Он всю жизнь будет служить в Троянской армии… А потом погибнет… Ему на роду написано…
Симпатичная девушка: Надо же… Как грустно…
Несимпатичная девушка (Гектору): Как тебя зовут?
Гектор: Меня зовут Петя.
Несимпатичная девушка: А меня Юна…
Гектор: Прекрасное имя… Такое молодое…
Серый: Он же, как лев-истребитель, на юниц рогатых нашедший… Тра-та-та чего-то там… Помню ещё, что пастух златокудрый не сберёг круторогую краву.
Юна: Пойдёшь с нами плясать?
Гектор: А куда?
Юна: В Академию художеств… К сфинксам…
Гектор: Пойду, если возьмёте…
Симпатичная девушка: Кстати, почему мы незнакомы? Я Катя…
Гектор: Меня зовут Гектор…
Юна: А мне сказал, что Петя…
Гектор: Двойное имя…
(Из метро выходит ещё одна девушка. Она подходит и закрывает Гектору руками глаза. Гектор оборачивается.)
Гектор: Оля?
Оля: Ага…
Гектор: Вольная Оля… Поехали с нами на танцы.
Алик (кричит на всю округу): Эй, кто хочет с нами на танцы?
Оля: Заткнись, болван!
Алик: Неужели мы возьмём с собой эту грубиянку?
Серый: Если поедем прямо сейчас, есть шанс успеть… Кто командует?
Юна: Вперёд!
(Гектор, Оля, Алик, Катя, Юна и Серый быстро исчезают в подземном переходе и оказываются на другой стороне Невского. Около сияющего консервными банками Елисеевского гастронома они садятся в переполненный десятый троллейбус.)
Серый: У кого есть мелочь?
Алик: Ни у кого!
Серый (отрывает билеты): Я ясновидящий… Я плачу за всех…
(На следующей остановке входит контролёр. Серый, торжествуя, предъявляет билеты. Троллейбус ползёт по Невскому, останавливаясь перед каждым светофором…
16
Александр Петрович Садофьев редко встречался с друзьями юности. Да и где они, эти друзья? Более или менее тесные отношения он поддерживал с Валерианом Луниным — главным редактором областной молодёжной газеты. Виделись они примерно раз в год. Когда-то оба они — Валериан Лунин и Александр Садофьев — работали в этой газете в отделе культуры и быта. Александр Петрович даже был одно время заведующим отделом, а Валериан Лунин ходил у него в литсотрудниках. Александр Петрович частенько переписывал за Лунина материалы (плохо писал Валериан), всячески его шпынял, предлагал ему взять для подписи под информациями псевдоним Декабристов. Честно говоря, останься Александр Петрович в газете — служить Лунину в другом отделе, а ещё лучше в секретариате (где писать необязательно), но Александр Петрович ушёл из газеты, Лунин же остался и стал со временем главным редактором. Иногда Александр Петрович приносил в газету отрывки из своих новых вещей. Лунин печатал их неохотно, держал по полгода, ссылаясь на засилье официальных материалов.
