Изобретение велосипеда - [11]
Иногда Костя уходил на корты к отцу — они находились недалеко от дома, обнесённые ржавой железной сеткой, — и смотрел, как теннисисты в белых шортах и теннисистки в белых юбочках, распускающихся на ветру, точно лилии, машут ракетками, прыгают, бегают, ловко отбивают мячики, стучат недовольно ракетками об землю, если промахиваются. Отец обычно находился в маленьком деревянном домике, где был письменный стол, заваленный радиодеталями, вился канифольный дымок над паяльником, а вдоль стен, сдвинув плечи, стояли шкафы с инвентарём. Теннисисты звали отца Михалычем, часто записывали играть на корты посторонних людей, для чего ставили Михалычу бутылку. Вино отец обычно распивал вечером в своём продуваемом насквозь смотрительском домике вместе с Семёновым — владельцем близлежащего незаконного курятника. Мать видела Семёнова один раз. Она сказала отцу: «Теперь я поняла, до чего ты докатился…»
Отец ответил:
— Завтра в шесть утра мы устраиваем на корте петушиные бои. Семёновский петух — главный фаворит. По этикету все зрители должны прийти с жёнами… Я тебя разбужу?
Мать ушла в другую комнату.
— Я пошутил, — засмеялся отец. — Никаких боёв но будет. Семёновский петух пока не в форме… У него повреждён гребень!
Мать молчала.
— Сын! — сказал отец. — Иди и попроси у матери для отца рубль… И… не смотри на отца так скорбно… Он своей жизнью вполне доволен…
После школы Костя никогда не спешил домой. Ему было смешно смотреть на одноклассников, несущихся после уроков домой обедать. За время учёбы в школе Костя разработал четырнадцать маршрутов возвращения домой. Через центр, через кладбище, через лавру Александра Невского, через сады и парки, через Ленинград народовольческий, извозчичий, кавалергардский, конногвардейский, чугунно-решётчатый, золотокупольный, в зависимости от настроения выбирал себе Костя дорогу домой.
Когда лил дождь, он заходил в глухие дворы, стоял около стен без единого окна и, задрав голову, смотрел в серое небо. Однажды, проходя мимо какого-то дома на Колёсной улице, Костя услышал, как звенит в открытом окне гитара и молодой хриплый голос поёт: «Под радостный крик встречай, материк, солдаты вернулись домой…» Был май, и солдаты действительно возвращались домой…
Иногда Костя уговаривал Гектора Садофьева сбежать с какого-нибудь урока, и они отправлялись на задний двор, неподалёку от школы, играть в футбол. Играли серьёзно, с остервенением. И когда начинался дождь и лужи взрывались под ногами, играть не прекращали. Из всех Костиных знакомых только Гектор был способен играть в футбол под дождём, вымокнув до нитки, спорить яростно, попал ли Костя в нарисованные на стене ворота.
Однажды Костя забрёл на задний двор цирка. Только что приехала труппа, и звери сидели в клетках или лежали, положив головы на лапы: львы и медведи со свалявшейся шерстью, пантеры, собаки и матрасные тигры. В клетке у пантеры прыгали воробьи, что-то склёвывали с грязного пола, а пантера грустно смотрела на мусорный бачок перед клеткой, откуда, как петля, свешивался капроновый чулок. Потом Костя прочитал в какой-то книге, что и зоопарках звери живут ровно в два раза меньше, чем им положено, а в цирке их хватает только на треть отпущенной жизни.
Костя любил Инну Леннер с шестого класса. Он помнил её с двумя крысиными косичками, помнил её с прыгалкой во дворе, помнил рисующую на асфальте перед школой принцесс с распущенными волосами. Позже, прогуливая физкультуру, Костя частенько смотрел в окна спортивного зала, прижимался лицом к стеклу, а там Инна в гимнастическом костюме, без сомнения, была самой стройной и грациозной девочкой класса. В седьмом классе Костя в первый раз позвонил ей по телефону и чуть не задохнулся от счастья, услышав её голос. Помнится, тогда они говорили, кто что видит из окна. Но сама Инна ни разу не звонила Косте.
Костя увидел её, гордо несущую перекинутую через плечо сумку около магазина «Дары природы». Всё тот же лось и те же куропатки с красными, как ягоды-бруснички, глазами… Инна шла вдоль витрины, как вдоль длинного зеркала, — на голове голубая косынка, лицо бледное. Метров четыреста оставалось до школы…
Костя перелетел через Невский под носом у завизжавшего тормозами троллейбуса, и Невский изумлённо вскинул брови карнизов. Мимо людей с угрюмыми лицами, мимо окон с горшками цветов на подоконниках, по мокрому асфальту догонял Костя ускользающую Инну Леннер.
Он тронул сё за плечо.
— Привет, — обернулась Инна. — Я была уверена, что встречу тебя сегодня…
9
Войдя в класс, Гектор первым делом прочитал на доске: «После литературы едем на завод! Английского, истории, химии не будет! Уррря!» Буквы плясали, как пьяные. Ещё на доске была нарисована собака с высунутым языком. Все в нетерпении ждали звонка, ждали урока литературы, уже сейчас мечтали, чтобы он побыстрее закончился, а потом — вон из школы — на завод, на фабрику, в музей, на выставку, на митинг, на диспут, на субботник, на экскурсию — куда угодно, лишь бы только уйти весенним утром из школы.
— На какой завод поедем? — спросил Гектор у Тани Соловьёвой.
— Не знаю, — ответила Таня и посмотрела на доску.
