Изменники Родины - [37]

Эти слова почему-то привели в восторг соседку Баранкова, вдребезги пьяную Фрузу Катковскую.

— Всех коммунистов повесим!.. и жидов!.. — бессмысленно хохотала она, раскачиваясь на стуле. — А вы — коммунист, вы — товарищ директор… все товарищи директора — коммунисты… а мы русские… мы вас повесим…

— Не дам справки! — стукнул кулаком по столу Сальников.

Венецкий круто повернулся и вышел, чувствуя, что еще немного — и он не выдержит и не на шутку схватится с нахальными представителями новой власти.

В сенях его остановил маленький старичок, в котором он узнал почтальона, носившего почту и на строительство, и на Вторую Заречную.

— Вы к ним, Сергеич, не так подошли, к начальникам-то нашим, — сказал бывший почтальон. — Вы бы им принесли спиртику, да сальца, выпили бы с ними — вот и была бы вам любая справочка!.. Сухая-то ложка рот дерет…

— У меня нет ни спирта, ни сала! — резко сказал Венецкий.

— Ну, как это «нет»?… Не может быть!.. Вы же теперь с Михайловной, с агрономшей живете? — а она здесь была, в Липне, когда немцы приходили в первый раз… У нее должен быть спирт…

— Нет у нее спирта!..

— Ну, да рассказывайте!..Тогда все, кто здесь оставался, спирт с завода носили… ведрами… Может, она припрятала куда-нибудь?… Вы спросите — неужто она для вас пожалеет?… Вы же ей теперь вроде как муж… А пиджачок-то на вас плохонький… продувает, небось, с непривычки?… Как начальником-то были, пальто у вас хорошее было… Я помню… Ну, да то было ваше время, а теперь другое… От тюрьмы да от сумы, говорят люди, не зарекайся!..

Венецкий не дослушал назойливых соболезнований старика и большими шагами пошел прочь от бургомистровского дома. Внутри у него все кипело.

* * *

— Значит, я была большая дура, что не натаскала спирта, когда это можно было сделать, — сказала Лена, выслушав рассказ Николая об его неудачном визите к «начальнику города». — Я считала, что если я не пью сама этой дряни, то она мне и не понадобится… А теперь достать спирт действительно трудно…

Несколько минут оба молчали. Венецкий с тоской поглядел на окна, которые он только вчера заделал на зиму досками, фанерой и горелым железом, и вздохнул.

Ему очень не хотелось покидать свой приют и идти в неизвестное, еще больше не хотелось уходить от ясных глаз и ласковой улыбки Лены, но не мог же он в благодарность за спасенье подвергать ее опасности.

— Спасибо вам, Леночка, за все, за все! — проговорил он тихо. — Я завтра уйду…

— Это еще зачем? Куда?

— Куда глаза глядят… Без документов мне здесь оставаться нельзя: из-за меня могут придраться к вам, а я этого не хочу… И так вам достаточно неприятностей из-за того, что вы меня приютили…

— Мне никаких неприятностей нет! — возразила Лена.

— А сплетни? Вас уже кумушки за меня замуж выдали…

— Ну, и хорошо!.. Мне гораздо удобнее числиться замужней особой: никто приставать не будет. Мне даже завидуют, что у меня хороший хозяин: и картошку со мной ходил копать, и головешки на дрова заготавливал, и окна заделал…

— Не мог же я сидеть на вашей шее да еще бездельничать!..

— Вот и хорошо! — повторила Лена. — А насчет документов не стоит горевать: я завтра пойду к Марусе Маковой — она работает в комендатуре и, вероятно, сможет достать вам немецкий паспорт без всяких справок от этой пьяной компании.

Но идти к Марусе не пришлось: на следующее утро она сама прибежала к подруге.

— Ленка! Ты все деревни в районе знаешь? — спросила она, останавливаясь в дверях.

— Знаю!

— Все?

— Кажется, все… А зачем тебе?

— И сельсоветы знаешь?

— Знаю и сельсоветы, и деревни, от всех сведения собирала и сводки составляла, и чуть не во всех деревнях бывала и в посевную, и в уборочную… А в чем дело?

— Идем со мной! Шнелль! Экстренно понадобились все деревни и сельсоветы.

— Кому? Твоему рыжему коменданту?

— Рыжий уже «нах Москау» поехал, только Конрада здесь оставил в наследство… Теперь новый комендант — сельско-хозяйственный… Очень хороший дядька… Фамилия его Шварц, и ему нужен список всех деревень по сельсоветам, и никто ему такой список сделать не может. Собирайся!

* * *

«Сельско-хозяйственный» немец и на самом деле оказался «хорошим дядькой»: лет пятидесяти с лишним, высокого роста, совершенно седой, с некрасивым лицом и умными глазами; он встретил Лену очень приветливо и вместе с тем по-деловому, без всяких, обычных среди немцев, солдатских шуточек и произвел на нее наилучшее впечатление.

Лена обладала исключительной памятью на имена и названия и в течение двух часов сумела составить полный список всех трехсот двадцати двух деревень Липнинского района с подразделением по сельсоветам. Все названия она написала латинскими буквами.

Шварц просмотрел список, одобрительно кивнул головой и подал Лене карту крупного масштаба на немецком языке.

Это был кусок Днепровской области, где были обозначены, с большими искажениями в названиях, многие, но далеко не все населенные пункты; «Липнья» помещалась в правом нижнем углу, а большая часть района — вообще за пределами карты.

Принесли еще несколько подобных карт; Лена соединила вместе четыре штуки, обчертила границы Липнинского района, захватив четыре соединенные угла, разделила на сельсоветы и вписала еще целый ряд недостающих деревень.