Изменник - [3]
В заключение хочу заметить, что без помощи моей любимой жены, которой удалось из лагеря военнопленных немецких офицеров увезти мои заметки и затем быть моим первым, беспристрастным критиком, мне не пришлось бы написать этот роман. Ей мой земной поклон, ей я посвящаю эту книгу.
В. Герлах
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
В городе было спокойно и тихо, на улицах жарко, пыльно и пустынно. Только на площади, под липами, группа людей, одетых по праздничному, еще с утра начала ждать со своим хлебом-солью. Пришли сюда, как только отгремели пушки за рекой, на бугре, и пробежали через город последние, запоздавшие бойцы, некоторые босые, чтобы легче и быстрей бежать по горячей от летнего зноя пыли… пробежали как зайцы и скрылись. Вот тут и вышли.
Затея выйти навстречу немцам была давно уже задумана начальником милиции Шаландиным и районным агрономом Ивановым, к ним присоединились теперь некоторые другие отчаянные головы, которым терять было нечего, во главе с дезертиром Степаном Жуковым. Все таки нужна была смелость и точный расчет, чтобы собраться так открыто, под липами, на глазах многих, смотревших на смельчаков через щели закрытых ставень. Ведь все могло быть: могла пройти боевая часть и расправиться беспощадно с изменниками советской страны, могли и немцы сгоряча побить из автоматов депутацию, могли оправдаться нехорошие слухи об их зверствах над мирным населением.
Но двое главных подготовили измену точно и осторожно, указывая на выгодную сторону задуманного дела. Ведь нужно же было озаботиться о судьбе города и населения района и, рискнув, при новой власти извлечь личную пользу. Потому что ясно всем, что большевикам пришел все таки долгожданный конец и риск был совсем небольшой и игра стоила свеч…
Стояли толпой, оглядываясь на закрытые ставни обывателей и терпеливо ждали освободителей. А летнее солнце поднималось все выше, в городе и вокруг него становилось все тише, бой стремительно уходил на восток и постепенно утихал, но вот немцев все не было. Это становилось странным, непонятным… это беспокоило и все больше пугало…
В центре депутации, выставив вперед живот, стоял агроном Иванов, толстый старик с козлиной бородкой, перед собой держал большой поднос, накрытый вышитым полотенцем, на подносе каравай темного хлеба с вдавленным в него блюдцем с крупной солью. Невдалеке от толпы бетонный памятник Сталину, большой и серый, тыкающий рукой в сторону реки, дальше пустынные улицы со слепыми домами, по которым ходил отряд Шаландина, наспех вооруженный дубинами и следил за порядком, ловил саботажников-поджигателей, которые старались исполнять приказы товарища Сталина и уничтожать все, что мог бы использовать враг для своих войск.
К полдню Шаландин вернулся на площадь и подошел к Иванову: «Ну, Иван Васильевич, у меня все в порядке, а как у вас? Не видно немцев, не торопятся сукины дети?»
— «Да, нет. Черт знает что творится. Почему такая задержка? Может быть что нибудь случилось и наши вернутся? Вот влипнем тогда!» — «Ну что вы? Где им вернуться. Теперь большевикам крышка! Слышите где стреляют? Километров за тридцать, если не дальше! Теперь уж пойдет. А я вот Медведева поймал еще с двумя. Электростанцию взорвали сволочи. Я там оставил своих людей тушить, а саботажников посадил в милиции…» — «Медведева? Вот это здорово! Значит до конца решил нам портить. Подождите, мы ему теперь все припомним, немцам его выдадим… а?» — «Конечно… но все таки что же делать? Надоело дураками здесь стоять, может быть пока что пойдем по домам?» — «Ни в коем случае, уйдем не соберем снова людей, и то уже оглядываться начинают. Будем ждать… больше ждали меньше осталось. Только вот что, братец, сбегай-ка за Верой. Она хорошо знает по немецки, пусть придет поможет нам с немцами объясняться, а то еще чего доброго нас здесь перестреляют…»
Шаландин ушел, а Иванов, передав поднос другому старику, устало опустился на пьедестал памятника Сталину и задремал.
Они остановили свои машины на перекрестке дорог… перед ними прямое, как стрела, уходило на восток московское шоссе, вправо в лес вела проселочная дорога в лощину к городу. Капитан Розен, длинный тощий немец, белобрысый, с моноклем в глазу, достал из полевой сумки карту, внимательно ее рассматривал, водя своим отточенным ногтем по красным кружкам и квадратам, внимательно оглядываясь в лес и лощину.
Из другого автомобиля выскочил и подошел к нему высокий лейтенант с темными немного раскосыми глазами, коротко подстриженными черными усами, долго вместе с Розеном смотрел в лес, за которым, где то внизу, в лощине поднимались клубы дыма и слушал рассуждения своего начальника: «Здесь, Галанин, мы расстанемся. Это как раз и есть наш районный центр. Поезжай туда и посмотри, что там можно еще спасти. Деннерветтер! Эти свиньи все уничтожают… вот опять пожар! Так вот: свяжись там с нашими частями и наведи порядок. Завтра я сам приеду туда, а сейчас нужно торопиться в штаб дивизии. Черт возьми! ну и бегут эти Иваны! Как зайцы! Через три месяца все они будут в нашем кармане… Скоро Москва… Урал! все по плану! Вот что значит наш фюрер! Какой гений!»
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.