Изменившийся человек - [23]

— Мейер, — говорит Сол. — Тебе нехорошо?

— Все в порядке. Ты рассказывал мне о Минне.

— Я заставил ее лечь в больницу, — сказал Сол.

— Счастье, что у нее есть ты, — говорит Мейер. Сол хороший муж, один из немногих счастливцев, довольствующихся тем, что у них есть. Ему не нужно ничего, кроме его Минны, его библиотеки, его постоянного места в Нью-Йоркском университете, где он преподает сравнительное литературоведение. В отличие от Мейера, у Сола много друзей-мужчин: уверенных в себе, спортивных и хорошо обеспеченных; они держатся тесным кружком и обмениваются анекдотами за поздними завтраками у Минны. Мейер знает Сола с тех пор, как приехал в страну и стал зарабатывать уроками языка. Мейер занимался со студентками Сола. Мейер спал с ними. Сол — нет.

В животе у Минны урчит.

— Она прекрасно выглядит, — говорит Мейер.

— У тебя глаза косят, — говорит Сол.

— Она поправится. — Мейер выдвигает ладонь, отметая сомнение.

— Так они говорят, — отвечает Сол.

У Минны внезапный спазм — из-за розовой пижамы это выглядит, как будто сладко потянулся во сне ребенок. Она стягивает одеяло книзу, и открывается кусочек тела между двумя пижамными пуговицами, начальная выпуклость груди. Мейер сразу отводит взгляд.

— Садись, — говорит Сол.

Мейер садится на стул, его движение зеркально повторяет Сол с другой стороны кровати. Под напевную речь Тома Брокау[21] показывают, как выводят Тима Маквея в ножных кандалах, и он мигает от фотовспышек. Мейер вздохнул. Эх, ну зачем этот Нолан так похож на Маквея…

Сол говорит:

— Представляешь, он назвал этих детишек сопутствующим уроном. Это просто не укладывается в голове. Иногда думаю: давайте же, поджарьте сумасшедшего гада. А с другой стороны…

— У меня лучше план, — говорит Мейер. — Пусть Маквей думает, что его казнят. А в последнюю минуту отменить. Как с Достоевским.

— Как с тобой.

— И со мной, — соглашается Мейер. — Скажу: тебя это меняет. И показывать по телевизору его жизнь потом. Вот такое реалити-шоу мы все хотим увидеть.

— Изумительно, — говорит Сол. — Ты не написал об этом в газету? — С почти сладострастным блеском в глазах, без зависти, Сол бросает эту идею на алтарь мейеровской славы. Жаль, что сам Сол ничего не может написать на первую полосу.

— Не знаю, — говорит Мейер. Возможно, это не пойдет на пользу, если Вахта братства выступит в защиту самого ненавистного отечественного террориста. Такая статья не поможет продать больше благотворительных билетов. Это если бы вообще «Нью-Йорк таймс» захотела печатать такой вздор. Но разве не должен Мейер сделать что-то? Не заслуживает ли спасения жизнь Маквея?

Мейер говорит:

— Ты когда-нибудь видел, как вешают?

— Нет, слава Богу.

— Я видел, — говорит Мейер.

— Я знаю.

Конечно, Сол знает. Мейер описал это в обеих своих первых книгах. Для человека, чья миссия — чей raison d’être[22] — помнить, Мейер становится забывчив. Случается, когда ему задают вопрос о жизни в годы войны, он вынужден заглядывать в свои мемуары. Сейчас, если бы ему пришлось пройти через такое, он вряд ли остался бы в живых. Ему противна мысль, что выжил он благодаря молодости. Ему хочется думать, что он тот же самый человек. Та же душа в другом теле.

Мейер и Сол смотрят на двух хмурых, тесно расположившихся мужчин в темных костюмах. «Адвокаты Маквея говорят, что их клиент рассматривает варианты».

— Какие варианты? — говорит Сол. — Умереть или умереть.

— У всех такие же варианты, — говорит Мейер.

— Спасибо за сообщение, — говорит Сол. — Ладно, слушай. Что сказал слепой, когда впервые потрогал мацу?

Мейер пожал плечами. Ждет.

— «Кто написал эту херню?» — говорит Сол.

Мейер громко смеется, потом говорит:

— На работе у меня не получается так смеяться.

— Бедняга, — говорит Сол. — На работе тебе приходится делать серьезное лицо и реять в стратосфере. Э, я что-то сказал не так? Ты как-то изменился в лице…

Громкое бурчание в животе у Минны снова заставляет их обратить на нее внимание.

— Ты молодец, что пришел, — говорит Сол. — Учитывая, сколько у тебя своих дел.

— Я сказал, что приду. Я не мог не прийти. — Дело не только в том, что Мейер давно знает Сола и Минну, что он любит их, что его приход для них важен. Пусть ему это не очень приятно и рождает в нем ощущение одиночества, Мейер отдает себе отчет в том, что им двигали и другие мотивы.

Есть, помимо любви к друзьям, много причин, которые он не будет обсуждать с Солом, — причин, чтобы прийти; одна из них — полученное утром письмо.

Конкретно — злобное письмо.

Мейер получает много злобных писем. Слава Богу, он редко их видит. Помощницы производят первый отбор, остальное передают Роберте и Бонни. Но, как и секретаршам, Роберте показалось очень милым, что неизвестный прислал ему главу из Чарльза Диккенса.

Это была глава из «Холодного дома», Мейер его не читал и сегодня не стал бы тратить на это время, но, когда увидел название главы, сердце у него упало и продолжало падать, пока он не дочитал до конца.

В главе «Телескопическая филантропия» описывается посещение запущенного дома некоей миссис Джеллиби, которая не затрудняет себя уборкой дома и уходом за своими грязными, жалкими, заброшенными детьми, беспрестанно падающими с лестницы и застревающими головой в прутьях ограды. А почему? Потому что миссис Джеллиби занята своим «африканским проектом» по культивированию кофе и обучению туземцев в Бориобула-Гха.