Измененный - [25]

Я не хотела безучастно сидеть в машине, но и не хотела обыскивать дом. Я боялась того, что сделаю, если найду еще какие-нибудь доказательства, что мама жива.

Парни выскользнули из машины с бесшумной ловкостью, противоречащей их размерам. Ник и Кас с пистолетами в руках побежали к задней части дома. Сэм направился к стоящему рядом небольшому гаражу. Заглянув в его единственное окно, он запрыгнул на крыльцо дома и пошел вдоль стены.

У входной двери он вытащил ключи, найденные на кладбище, и попытался открыть замок. Ключ подошел, дверь открылась, и Сэм исчез внутри.

— Что ты думаешь? — прошептала я.

Трев оперся локтем на колено.

— Он кажется безопасным.

— Больше чем тот, в Пенсильвании.

— Согласен.

Я почувствовала на себе его взгляд.

— Нет ничего плохого в надежде.

— Ты о чем? — обернулась я.

— О твоей маме.

Я не знала, что ответить на это. Стоило услышать, как о ней говорит кто-то другой, как все стало казаться более реальным, как-будто это возможно — что она внутри дома, ждет меня.

— А если она не жива? — Я ссутулилась на сиденье. — Что, если все мои мечты увидеть ее — ничто?

— Во всех случаях лучше надеяться, чем отчаиваться.

— Чья эта цитата?

Трев усмехнулся, сложив руки вместе. Ему нравилось, когда я задавала вопросы и давала ему возможность выпендриться.

— Иоганн Вольфганг фон Гете.

— А Аристотель? Что он говорил о надежде?

Взгляд Трева стал рассеянным, когда он углубился в себя, пытаясь вспомнить нужную мне цитату. И его янтарные глаза снова заблестели, как только он ее вспомнил. Никогда не встречала человека, который бы так сиял от радости.

— Надежда — это сон наяву.

Я повторила слова про себя. Цитата напомнила мне о чувстве, возникающем, когда ты начинаешь пробуждаться от сна, который не хочешь покидать. О давящем чувстве в центре груди, таком, как будто ты потерял важную часть себя и ее уже не вернуть.

И это чувство — надежда. Цепляние за то, что, неизвестно, будет ли когда-нибудь твоим. Но ты все равно хватаешься за нее, потому что без нее нет смысла ни в чем.

Идеально подходит к моей жизни, во всех отношениях. Тем более сейчас.

Сэм вновь появился на крыльце и махнул нам, чтобы мы шли к нему. Это о многом мне сказало. Если бы моя мама была внутри, он бы подошел ко мне сам, предупредить. Значит, она не ждет меня в доме. И хотя я говорила себе, что не верю, что она здесь, я все равно надеялась. Надежда сгорела и потрескалась.

Мы вошли в гостиную, где возле кирпичного камина располагалось несколько кресел. У стены напротив стоял диван. На медной лампе висела похожая на испанский мох паутина.

В задней части дома находилась большая кухня. Длинный прямоугольный стол заполнял пространство справа от двери. Лестница прямо передо мной вела на второй этаж.

За вспышкой молнии прогрохотал гром, и деревянные полы слегка завибрировали. В окна, смывая грязь, продолжал барабанить дождь. Я стянула концы куртки, укрываясь от пробравшегося сквозь трещины в доме ветра.

— Здесь безопасно? — спросила я проходящего мимо Сэма.

— Насколько я могу судить.

Мои плечи расслабились. Мы покинули лабораторию день назад, но у меня было ощущение, что мы провели в пути вечность. Здесь, в доме у черта на куличках, меня немного отпустила тревога.

Я упала на диван, подняв облако пыли, и закашлялась, разгоняя его рукой. Это место нуждалось в хорошей уборке. У меня руки чесались что-нибудь сделать. Я была ответственной за уборку дома и теперь, оставив его, беспокоилась. Я не представляла, как наш дом выживет без меня и моей заботы. Нет, скорее я не представляла, как без моей заботы выживет отец.

Беспокоился ли он обо мне, как о нем беспокоилась я?

Мне не сиделось, и я спрыгнула с дивана и присоединилась к Касу на кухне. С его волос свисала паутина. Подцепив паутинку пальцем, я показала ее ему.

— Иногда я думаю, что ты безнадежен.

Он обнял меня одной рукой.

— Вот поэтому у меня есть ты. Ты хорошо держишь нас в узде.

— Под "нами" ты подразумеваешь себя?

— Конечно.

Отпустив меня, он попытался зажечь конфорку, чего у него не получилось.

— Черт. Я ужасно голоден.

— Ты постоянно голоден.

— Я привык есть три раза в день.

— Если в этом доме никто не жил несколько лет — а он именно так и выглядит, — то я сомневаюсь, что здесь что-нибудь исправно.

Я обошла Л-образную кухню от стойки до окна, выходящего на гараж.

— Ты на улице осматривал что-нибудь еще?

— Нет. Но я готов к приключениям. Что скажешь?

— Скажу "да", — усмехнулась я.

Остальные парни в гостиной обследовали камин и дымоход. Кас дал знать Сэму, что мы пойдем на улицу. Мы побежали к гаражу. Капли дождя падали на лицо, и я прикрыла глаза рукой. Кас выбил дверь плечом, и она распахнулась, царапая бетонный пол. Слабый свет пробивался сквозь два маленьких окна, но и этого было достаточно, чтобы все тут разглядеть.

— Смотри. — Я поспешила в дальний левый угол. — Гриль. Мы можем сделать барбекю.

Кас любовно погладил черный стальной купол, в форме которого была сделана крышка гриля, и на его лице отразился полный восторг.

— Ты хоть представляешь, как давно я не готовил мясо на гриле? Или куриные ножки?

Я подняла брови.

— Эм… очень давно?

Он проигнорировал меня.