Измененная - [18]

Майкл пересел ко мне. Он обнял меня за плечи и уткнулся носом в мои волосы.

– Пахнет… вишнями, – сказал он.

– Это хорошо?

– А ты как думаешь? – Он улыбнулся. – Это как вроде ты была машиной, хорошей машиной, которую не мыли год. А потом тебя вымыли, отполировали и все такое. – Он тронул пальцами висюльки на моих серьгах. – Ты сверкаешь, но ты – все та же отличная машина.

Я повернулась к нему и подалась ближе. Он всмотрелся в мои глаза, словно спрашивая разрешения. Я чуть кивнула и бездумно облизнула нижнюю губу. Он потянулся ко мне, но в этот момент Родни постучал в стену.

– Кэлли? Извини. Нам надо возвращаться.

Майкл прикрыл глаза. Ужасно не вовремя. Мы оба это понимали.

– Хорошо, Родни. Еще минутку.

Мы услышали, как он ушел обратно в коридор. Тайлер проснулся, сел и начал тереть лицо. Я тронула его за плечо.

– Тайлер, мне пора. Так что выслушай меня, пожалуйста. Вы с Майклом теперь напарники, ладно?

– Напарники, – повторил он медленно.

– Я буду о вас думать. Меня не будет долго, целый месяц, зато потом я вернусь насовсем. Больше уходить не буду. И все исправится. Договорились?

Он кивнул. Вид у него был такой серьезный, что у меня сердце сжималось.

– Ты – глава семьи.

Он сонно улыбнулся.

– Держись! – сказала я.

Я сжала ему руку, а потом обняла.

– Возвращайся скорее, – прошептал он.

Его дыхание обожгло мне плечо. Когда я его отпустила, глаза у него были полны слез.

– Будь сильным, – пожелала ему я.

– Не задерживайся, – отозвался он.

Майкл провожал меня по коридору. Родни шел впереди.

Когда мы добрались до лестницы, по ней поднималась высокая девушка. Родни направил на нее луч своего мощного прожектора, и она вскинула руку, прикрывая глаза.

– Прекратите! – потребовала она.

– Все нормально, – сказал Майкл, обращаясь к Родни. – Она мирник.

Родни передвинул фонарь так, чтобы он не бил ей в глаза, но по-прежнему освещал ее фигуру. На ней был наручный фонарик. Волосы у нее были коротко острижены. Она была худая, как мы все, но все равно фигура у нее оставалась женственной.

– Привет, Майкл. Я как раз хотела тебе кое-что дать. – Она сунула руку в холщовую сумку и вытащила два апельсина. – Угостил садовник-старичок.

– Спасибо.

Майкл взял апельсины, которые, скорее всего, были крадеными.

Она чуть улыбнулась и обозначила реверанс.

– Мне пора. Увидимся.

– Кто она? – спросила я.

Когда девушка исчезла в темноте, Майкл перевел взгляд на меня.

– Просто друг.

– Как ее зовут?

– Флорина.

– Красиво.

Я была рада, что в здании есть еще один мирник. Кажется, Родни понял, что нам надо побыть вдвоем: он спустился на половину пролета и остановился спиной к нам.

Майкл меня обнял. Крепко и надолго. Наши тела казались одинаковыми: костей больше, чем мяса. Однако прикосновение было приятным.

– Буду по тебе скучать, – прошептал он мне в волосы.

– Я тоже. – Я могла бы стоять так вечно, но пришлось отстраниться. – Увидимся через месяц.

Он дал мне сложенный листок бумаги.

– Что это? – спросила я.

– Посмотришь потом.

Мне хотелось еще что-то спросить, но времени не оставалось. Я спрятала листок в лифчик: мой самый надежный тайник. А потом я улыбнулась ему, стараясь, чтобы он эту улыбку запомнил.

– Будь умником.

– Будь осторожна, – отозвался он.

* * *

На обратном пути Родни оставил меня наедине с моими мыслями. Машина качала меня, как младенца, пока мимо ее окон проносился город. Между заколоченными домами продолжалась жизнь, создавая впечатление, будто город находится в неразвитой стране: самодельные тележки для развоза продуктов, дым от передвижных кухонь… Я думала о том, как тяжело нам с Тайлером пришлось в последние пару лет.

Свет с улицы на секунду ударил мне в глаза, точно так же, как от фонаря маршала, когда нас пришли ловить.

– Беги к своему рюкзаку, – шепнула я Тайлеру.

В темноте мы прошмыгнули на кухню, пока маршалы колотили в парадную дверь. Тайлер схватил свой рюкзачок и фляжку для воды. Я забрала свои вещи. В моем рюкзаке был пистолет.

Мы убежали в ночь раньше, чем маршалы добрались до заднего дворика.

Я помогала Тайлеру проползать под заборами и перебегать через заброшенные дворы. Я была рада, что перед тем, как папу забрали на карантин, он успел составить нам план бегства. Мы с Тайлером оставались у себя дома столько, сколько получилось, – как и все те дети, у которых не оказалось родственников. Мы неплохо справлялись, но понимали, что рано или поздно правительство явится заколотить наш дом – точно так же, как это сделали с остальными зданиями нашего квартала. Мы жили в неплохом районе средней руки, однако он постепенно превращался в покинутый город. Оставшиеся в живых немногочисленные взрослые исполняли роль общих мамочек – пока болезнь не уносила и их тоже.

Только на прошлой неделе детей из дома напротив – отчаянно вопящих – увезли маршалы. Нам повезло больше. Мы понимали, что нам пора уходить: папа отправил нам эсэмэску. Я знала: случилось худшее.

Перед тем, как попасть на карантин, папа взял с меня слово, что если этот день наступит, я не стану думать о нем, не стану горевать. Буду сильной и стану беречь брата, потому что у него останусь только я.

Ничего более трудного мне в жизни делать не приходилось.