Излеченные сердца - [32]

"Брин… Ты должна знать, что чего я не хочу и захотеть не могу – это сделать тебе больно". – Хирург сделала глоток вина. – "Ты даже не представляешь, насколько ты важна для меня".

Зеленые глаза блондинки пристально смотрели в голубые.

"Есть кое-что, о чем я хочу тебе сказать". – Алекс начала заметно волноваться.

"Но прежде чем я это сделаю, тебе нужно узнать кое-какую правду о моем прошлом".

Брин с трудом сглотнула. – "Продолжай… Я слушаю тебя".

"Мне… Было бы удобнее на крыльце. Давай пойдем туда".

Взяв бокалы, девушки переместились на веранду, где сели рядом друг с другом, готовые к разговору. Алекс осушила свой бокал до дна. Перевела дыхание и заговорила.

"После того, как я все скажу, я пойму любую твою реакцию… Даже если ты уйдешь" Такой уязвимой хирург себя никогда не чувствовала.

"Выбрось эту идею из своей головы, нет шансов". – Брин взяла в ладонь руку своего друга и поцеловала ее.

Алекс набралась смелости.

"Брин… Причина, по которой я сегодня разозлилась на тебя…" – Девушка подавила в себе распирающее ее грудь рыдание.

"Однажды я отказалась от собственного ребенка". – Алекс закрыла лицо рукой.

"Только не бросила, а просто отказалась его рожать, воспользовавшись услугами соответствующего врача".

Голос девушки задрожал, а ладонь, что находилась в руке Брин, начала леденеть.

От удивления у блондинки приоткрылся рот. Но взяв себя в руки, она, наконец, начала целовать дрожащую ладонь подруги в знак принятия и понимания. А Алекс пыталась сопротивляться накатывающим на нее слезам. Но лишь Брин замечала, как их было много и как трудно было все это сдерживать в себе. Брин более всего в этот момент хотела, чтобы Алекс выпустила сидящего в ней демона, который заставляет боль накапливаться. Но хирург поборола в себе слезы, сделала глубокий вдох, и вот уже на ее лице воцарилось спокойствие.

"Милая, ты хочешь рассказать об этом?"

Алекс кивнула.

"Прежде чем ты продолжишь, я хочу чтобы ты знала, что между нами ничего не изменилось".

Алекс вздохнула, после чего начала дрожать ее нижняя губа. Но вновь возобладало спокойствие, и она продолжила: – "Около трех лет назад, моими спутниками были лишь пустота и тоска. И я поняла, что необходимо позволить себе хоть какое-то расслабление. Тогда я вышла с человеком из госпиталя с работы. Мы хорошенько выпили, и…" – Алекс склонила голову. – "Закончили вечер мы в постели".

Брин была слегка сконфужена – "А я подумала…"

"Я… Я никогда не позволяла себе признаваться в своей гомосексуальности, хотя я, очевидно, была такой всегда. Хотя у меня и было более чем несколько женщин за всю мою жизнь… Хотя я поняла, что делала это все назло Оливии". – Алекс горько рассмеялась.

"Смешно, но она об этом никогда не подозревала".

"А Дэвид?" – Сочувственно спросила блондинка.

"Да… Он всегда подозревал… И говорил, что это ничего не изменит между нами. И хоть искренней я с ним никогда не была… Я ему рассказала о том какая я, хотя и говорила, что я до сих пор ни в чем не уверена. Я боялась, что Оливия обо всем узнает".

"А что с твоей беременностью?" – Брин обняла широкие плечи хирурга. Язык каждого движения этого юного тела не говорил ни о чем, кроме бесконечной любви и веры в человека, сидящего рядом. Хирургу это явно придавало смелости для продолжения монолога…

Она посмотрела на свои ладони, Одну до сих пор держала Брин.

"Месяцем позже я узнала, что я беременна. Я сказала об этом Дэвиду. А он сказал Оливии… Без моего разрешения. Он бы мог меня понять, но… Оливия была настроена очень агрессивно! Она называла меня шлюхой, говорила, что отцу было бы за меня стыдно".

Голова хирурга склонилась еще ниже.

"Ты даже не представляешь как эти слова ранили меня". – В глазах Алекс появились слезы.

"Тогда я сказала Оливии, что ненавижу ее, и, что мой отец любил бы меня и поддерживал не зависимо от того, какая я и как поступаю. Беседа шла на повышенных тонах, но закончилась довольно быстрой сильной пощечиной. После чего я почему-то сказала ей, что сделаю аборт сразу, как только смогу. Она тогда ответила, что надеется меня больше никогда не увидеть на своем пороге… На что я ответила ей, что это не сложно, ведь она все равно никогда не была мне матерью" – Голос Алекс расходился по всему дому, наполняя его эмоциями.

"Через два дня, я прошла через эту жуткую процедуру. Тогда я узнала, что теперь мне никогда не стать матерью. Тот дар, который мне дала природа, был жестоко отобран". – От сильного напряжения скулы хирурга свело.

Брин закрыла глаза, она боялась, что сама разверзнется слезами в любой момент. Сердце разрывалось от боли за самого родного ей человека.

"Что стало с Дэвидом?" – хрипло шепнула Брин.

"Он был в бешенстве… Говорил, что я совершила ужасную ошибку, что не посоветовалась с ним сначала. Он очень религиозен и хотел, чтобы я сохранила ребенка. После этого, наши пути разошлись… Хотя я думаю, что Оливия еще сыграла свою роль в наших отношениях".

Установилась тишина, двое обнимали друг друга, стараясь не нарушить шаткий покой. В конечном счете, Алекс продолжила свой монолог.

"Я чувствую себя ужасно виноватой. Сколько бы жизней я не спасла, я не смогу компенсировать ту одну. Спасти человека… Разве может это искупить пусть одно, но убийство! Этому искуплению и посвящена моя профессиональная жизнь!"