Ижорский гамбит - [18]

Пир шёл полным ходом, а стоящий за спиной Биргера молоденький оруженосец Хаук смотрел на веселящихся новгородцев и чуть не плакал. Как же так, они пришли покорять их земли, грабить и насаждать свою веру, а новгородцы встретили их хлебом, напоили мёдом, советуют, как лучше устроиться, да ещё предлагают свою помощь. «Томас врал, когда говорил в проповеди, что злобных варваров надо искоренять раскалённым железом», – думал про себя юноша, мечтавший превратиться из оруженосца в рыцаря Хаука, только теперь он захотел стать похожим на этих руссов.

* * *

Передовой отряд дружины Александра Ярославовича прибыл в лагерь новгородцев к полудню, как раз тогда, когда Сбыслав уже потерял всякую надежду на поддержку князя. Из рассказа Магнуса, свеев выходило более тысячи человек. С этих слов обрисовывался неутешительный вывод: бросаться в бой при соотношении один к пяти – чистое самоубийство. И даже если князь приведёт с собой в два раза больше воинов, чем сейчас новгородцев, то всё равно, численный перевес будет у противника.

– Сколько их там, Гаврюша? – Якунович пытался запихнуть ногу в сапог, но портянка постоянно слезала.

– Две сотни всего, правда, конные. – Гаврила Алексич смотрел себе под ноги, видно было – расстроился, – да ижорских охотников с три десятка.

– Ничего, конный это как три пеших, у Пахома Ильича почти сотня, и стрел он нам передал столько, сколько я в жизнь не видел.

– Это так, людей бы с луками к этим стрелам.

– А полков суздальских тебе не дать? Дай то бог, они о нас не знают, а мы уж… пошли князя встречать. Да что б тебя… зараза такая.

Сбыслав вновь перемотал портянку на левой ноге и, закрыв глаза, благополучно надел сапог.

* * *

В тринадцати верстах от русского лагеря в устье Ижоры входил флот. Остатки судов удалось собрать вместе ещё в море, и уже два дня огромный караван змейкой стремился к реке Ингри, именно так была обозначена Ижора на готландской карте.

– Бросайте в воду бревно, да аккуратно, – скомандовал Фаси.

Явно языческое действие, но поступи иначе – и большая часть войска просто не поймёт, отчего в столь важном мероприятии не соблюдаются традиции предков. Испокон веков жители северных морей предпочитали строить новый дом только там, куда причалит пущенное в воду дерево с нацарапанными рунами. Тут даже вопли протеста римского монаха: «Какое бревно? Господь и так указал место строительства», – восприняли как каприз ничего не понимающего в высоких материях иностранца.

– Не мешай, монах, а то я заставлю прокатиться тебя на этом бревне. – Кормчий шнеки, на которой следовал Фаси, легонько топнул ногой по палубе, и дурно пахнущего латинянина как ветром сдуло.

Бревно нырнуло в речную гладь, омылось водой, всплыло и вскоре уткнулось в песчаный откос, как раз напротив одинокого дома ижорца. Кормчий задрал голову к небу, что-то тихо прошептал, потом недовольно тряхнул головой.

– Ну что, Гунгир? – Фаси не терпелось выскочить на землю, которую он уже по праву считал своей.

– Всё будет зависеть от нас. – Кормчий прошёл мимо своего ярла, ещё раз спугнул монаха и занял своё место на корме, еле слышно прошептав: – Бревно ударилось тонким концом. Боги давно отвернулись от нас, неужели ты не заметил?

Через пару часов бивуак, ибо назвать это военным лагерем у меня не поворачивался язык, был разбит. Ближе к берегу, то тут, то там появились грязно-серые навесы из прохудившихся парусов, шалаши из шкур и жердей, палатки, иногда даже с искусно раскрашенным деревянным каркасом, а кое-где и разноцветные шатры с многочисленными флагами и баннерами. Всё это многообразие с отсутствием привычных для военного инженера элементов полевой фортификации являлось ужасом перфекциониста (иными словами: как бык поссал), не говоря про какие-нибудь удобства, подразумевающие канавы для сточных вод и выделение площадей для лошадей, а также загона для скота. Альбрехт Дюрер ещё не родился, а наработки римских легионеров уже позабыли. Последние купеческие ладьи сгружали остатки продовольствия и уцелевших паломников, которые радовались то ли окончанию затянувшегося перехода, то ли бочонкам с брагой, выставленным так сказать, на новоселье.

Свеи не подозревали, что в двухстах шагах от них, на противоположном берегу, за ними наблюдает парочка странно одетых людей, периодически прислоняя к глазам предмет, не похожий ни на что в этом мире.

– Лексей, ты посчитал сколько их?

– Тьфу, сбил со счёта, Пахом Ильич. Больше чем я ожидал. Суда весь берег заняли.

– Ничего, смотри, некоторые отходят.

– Да где отходят?

– Вон, с краю, видишь боров с крестом на брюхе, здоровый такой, на немца похож, в полон бы его взять. Левее от него шнека Хлёда отчалила, я этого купца знаю.

Пахом как-то нервно задвигался и хлопнул себя по шее. Насекомое, чудом пробравшееся через маскировочную сеть, избежав действия специальной мази, умудрилось впиться купцу в загривок. Пока всё это происходило, в указанном мне месте действительно две лодки отошли от берега и взяли курс к Ладоге.

– Почто он тебе взялся? Пленных, что ли, мало?

Ильич аж засопел, высматривая пухлого оккупанта, чья кота раздулась пузырём.