Ижевск в огне гражданской войны, 1917-1918 - [4]

В мае же было созвано общее партийное собрание, где организация в целом должна была выявить свое отношение к выдвинутым большевиками лозунгам. В это время об'единенная организация насчитывала в своих рядах более 3-х тысяч членов. Здание цирка, где происходило собрание, было набито.

Собрание открыл кто-то из большевиков. При выборе председателя началась борьба. Большевики предлагали кандидатуру Ив. Пастухова. Меньшевики — Сосулина. Избран был Сосулин. Потом было решено, что представители той и другой стороны сделают краткие доклады о своей позиции в основных вопросах текущего момента. Первым выступил большевик Иван Пастухов. Коротко, простыми словами (он всегда говорил коротко и ясно) изложил он суть взглядов партии. Он указал, почему мы должны бороться за переход власти в руки советов, за немедленную передачу земли в руки крестьян, за мир и за введение рабочего контроля в промышленности. После него выступил меньшевик В. Куценко. После докладов выступало несколько большевиков и меньшевиков. Все ораторы меньшевики, начиная с Куценко, не излагали своей платформы по существу, а всю силу своего красноречия направили на критику большевистских лозунгов. Особенно памятна длинная сухая фигура В. Куценко. Его длинная речь, после спокойной неторопливой речи Пастухова, казалась криками истеричного человека. Длинные костлявые руки, высунувшись почти по локти из коротких рукавов студенческой куртки, то и дело взлетали выше головы. Будто цирковой артист вышел на арену и жонглирует, но не предметами, а словами, стараясь подбросить их крючковатыми пальцами своих рук выше — под самый купол, чтобы они с большей силой упали на головы слушателей. Куценко доказывал, что политика большевиков — пагубная политика, что крестьянство за рабочим классом не пойдет, что сепаратный (отдельный от других) мир отдаст Россию в руки Германии, что наша страна отсталая, а социальная революция в крестьянской стране немыслима. О том же говорили другие ораторы меньшевики. Если бы они прямо сказали, что они за буржуазную власть, хотя и с участием меньшевиков, за захватническую политику в войне, против немедленного перехода земли в руки крестьян и т. д., то успеха бы, конечно, не имели. Но критикуя большевиков, они старательно замазывали перед рабочими сущность своей политики. Большевики не сумели им противопоставить веских теоретических доводов и в результате меньшевики взяли перевес. Они предложили собранию свою резолюцию, столь же дипломатично составленную, как и их выступление. Большевики, в основу своей резолюции, предложили выпущенную уже листовку. За резолюцию меньшевиков голосовала почти половина собрания, за предложение большевиков только 12 человек, остальные воздержались. Но большевики не пали духом. Все понимали, что теперь, больше, чем когда бы то ни было нужна дружная работа. Тут же после голосования большевиками было заявлено, что они из объединенной организации выходят и создают самостоятельную организацию. За эту работу и взялись 12 товарищей. Уже на другой день после собрания было найдено новое помещение для партийного комитета (в доме бывш. Шардакова). Вскоре в этом же здании (в смежной комнате) поместился и меньшевистский комитет. Дела об‘единенного комитета были ликвидированы, партийная касса поделена.

После раскола оказалось, что дела большевиков на заводе не так плохи, как это казалось на собрании в цирке. Та часть собрания, которая при голосовании воздержалась, стала присоединяться к большевикам. Старые кружковики вербовали членов и организовывали цеховые коллективы. Такие коллективы скоро начали работать во всех мастерских. Партийный комитет состоял из тех же товарищей, которые работали и в об‘единенном комитете.

А в стране в это время события развивались с неимоверной быстротой. Революция отмеривала семиверстные шаги. Политика Временного Правительства не отвечала требованиям рабочего класса и крестьянства. Широкая агитация за наступление на фронте и восстановление смертной казни подорвали доверие рабочих масс к соглашательским партиям — меньшевиков и эсеров, поддерживавших буржуазную политику правительства. Правительство правело — масса левела. Рабочие все более склонялись на сторону большевиков. Тоже было и с ижевскими рабочими. То, казалось, угрожающее положение, в каком очутилась организация большевиков на объединенном собрании в цирке, было непродолжительным и в партийной работе почти не оставило следа. В начале июня организация большевиков насчитывала в своих рядах уже более 2500 человек. Она стала значительно крепче и устойчивее. Агитация партии была развита, главным образом, по мастерским завода. Здесь главную роль играли сами рабочие большевики. Комитетом же устраивались митинги и вне завода. Как реагировала масса на агитацию большевиков, ярче всего показывает случай на массовом митинге, устроенном большевиками на Михайловской площади в Троицин день. На митинге выступали и меньшевики. Слушали их спокойно. Но центральное внимание митинга было уделено выступлению приезжего матроса большевика. Когда он стал простыми, но яркими словами рассказывать о том, как рабочие Петрограда ведут борьбу за мир, за власть советам, как революционные моряки Кронштадта поддерживают в этой борьбе рабочих и как меньшевики и эсеры своей соглашательской политикой предают рабочий класс и крестьянство, из гущи собравшихся раздался неистовый крик: «долой! долой! большевики предатели, а не мы»! Что-то и еще кричал тот же грудной голос, но в поднявшемся общем шуме разобрать было нельзя. Оказалось, что какой-то мужчина, одетый по праздничному, с видом интеллигента, не мог спокойно выслушать правдивые слова оратора матроса и поднял галдеж. Вероятно, он надеялся, что его поддержат другие, но ошибся в расчетах. В один момент он был вытеснен из толпы и, теснимый рабочими, бежал по 7-й улице по направлению к Коньшину переулку, надевая на ходу помятую шляпу.