Изгой, Крах Советской империи - [9]

набирая обороты, – долго еще на нас будут ставить опыты, использовать как подопытных

кроликов?! Я вас спрашиваю, товарищи, господа, – он взмахнул рукой над всеми

слушавшими и не слушавшими его людьми. – Неужели мы все стерпим? Нет! Я говорю,

нет! Мы говорим – довольно! Семьдесят лет нас стригли под одну гребенку, и теперь,

казалось бы, когда мы освободились, расправили плечи, нас пытаются втиснуть в прежние

рамки! Долой ГКЧП! Долой хунту! – заорал он что было мочи лозунги, оказавшиеся в эти

дни на каждом заборе, и люди подхватывали его слова. – Да здравствует Борис Ельцин!

Свободу Президенту СССР!.. Вперед на Кремль!

Оратор неожиданно сник, отдав все силы выступлению, и неуклюже стал слезать на

землю с высокого грузовика. Два дюжих молодца, подхватив его под руки, помогли

спуститься. По толпе пронесся ропот: «Правильно говорит. Кто выполнит наши

обязанности и изменит нашу жизнь? Надо согнать эту шайку с их насиженных мест…»

На «трибуну» вскарабкался небритый, как минимум, неделю мужчина

неопределенного возраста, с кепкой на седой голове.

– Товарищи, матери наши… – обратился он к женщинам, невольно сощурившись –

прожектор выхватил из ночной мглы его лицо.

Алекс пошел дальше, не оглядываясь по сторонам, пробираясь к берегу людского

моря, на окраину толпы. Сбоку вниз тенью скользнула чья-то рука, и секунду спустя из

кармана слаксов на волю поехал бумажник. Сейчас улицы, прилегающие к Дому Советов,

стали настоящей золотой жилой для карманников и иже с ними. В толчее можно пройтись

по бесчисленным карманам и сумочкам, оставаясь незамеченным. Кто-то отстаивал идею,

а кто-то зарабатывал на хлеб.

Резко накрыв ладонью чужую руку у себя на бедре, Алекс с силой сжал ее,

почувствовав, как захрустели кости карманника, и локтем ударил назад, не оборачиваясь.

Раздался хриплый выдох, воришка обмяк, а Алекс зашагал дальше, как ни в чем не

бывало, удостоверившись в сохранности своего имущества. Сзади послышались

причитания окружающих, посчитавших гримасы боли и сбившееся дыхание корчившегося

на асфальте мужчины следствием переутомления.

– Неплохо, неплохо, – догнал Алекса капитан, – зачем ты его так сильно?

– Ему не повезло, – без тени сострадания ответил Алекс, – издержки профессии. Ты,

между прочим, свои карманы проверь.

– Не понял?..

– Проверь, проверь. А то мало ли что…

Капитан полез по карманам. Самодовольство мигом сменилось испугом. Кровь

отхлынула от лица, и Алекс понял, что неприятности только начинаются.

– Черт, бумажник исчез.

– Я же тебе говорил, – Алекс с тоской смотрел на капитана. Точно штабист. Работа в

поле его доконает. – Чего так переполошился? Ну, остался без денег, будет наука на

будущее.

– Хрен с ними, с деньгами, – капитан стал темнее тучи, – там удостоверение

сотрудника госбезопасности было.

Это не неприятности. Это провал. Алекс покрутил головой, выискивая в толпе

щипача, но тщетно. Какого черта он поперся в стан к врагу с ксивой, еще бы форму одел!

Ну и дали напарничка…

– Тихо, – оборвал он капитана, на них уже начали оглядываться, – а ну-ка пошли.

Сопли собери!

Они скрылись во дворе одного из близлежащих домов и присели на скамейку перед

подъездом. Долго молчали.

– Что же делать?! – нарушил тишину капитан.

– Да ничего, сиди и помалкивай. Не хватало еще засыпаться у себя же дома из-за

какого-то идиота. И где только таких находят? Ты же понимаешь, что если по твоей вине

сорвется операция, то Сибирью или Колымой не отделаешься. Жить нам с тобой тогда, как

говорится, до понедельника.

– Слушай, а может, все еще обойдется?

Алекс смерил капитана неприязненным взглядом: а что, если это продуманная

провокация против него или же умышленный слив поставленной задачи?

Что ж, время покажет.

– Не знаю, думай.

Похлопав капитана по плечу, Алекс встал и быстрыми шагами пошел обратно.

Впервые за время службы ему в напарники дали человека не из его круга, чужого, и это не

могло быть простым совпадением. Но, в любом случае, поставленную задачу он должен

выполнить без учета возможных потерь, потому пора искать выход из сложившейся

ситуации и вернуть операцию в правильное русло.

Он оглянулся назад, виновника возможного провала и его потенциального

ликвидатора за спиной не было. А это уже непростительная ошибка: теперь капитан

должен быть всегда на виду, дабы не выкинул каких-нибудь неожиданностей.

Бом-бом!

Было четыре часа утра двадцатого августа.

У Белого Дома по-прежнему находилось огромное количество народа. На одном из

танков Таманской дивизии, подобно Президенту РСФСР, выступал молодой парень. Он не

родился оратором, но содержание его речи интересовало людей как ничто другое в данный

момент. Он говорил о том, как Борис Ельцин пытался связаться с исполняющим

обязанности Президента СССР Геннадием Янаевым7 [ Янаев Геннадий Иванович, в августе

1991 года – вице-президент СССР, председатель ГКЧП] и, когда все-таки удалось

поговорить, получил ответ, который знала уже вся страна: мол, Горбачев по состоянию

здоровья не может в данный момент занимать свою должность. Кроме того, всем

иностранным телерепортерам запретили передавать за границу видеоматериалы, было

получено разрешение вывозить за рубеж только звуковую информацию.