Изгнанники звезд - [43]

Гул, исходивший из шаров, стал непрерывным, и это каким-то образом отражалось на моём слухе. Звук ускользал, словно выходил за предел слышимости. Причём он не переставал влиять на моё сознание. Дважды я обнаруживал, что стою, прекратив всякую деятельность, и тупо разглядываю эти шары с совершенно пустой головой. Всё это продолжалось секунду-две, не более, но страшно напутало меня.

Не было никакого сомнения, что эти шары были волшебными. Отталкивающие фигуры на них исчезали, но как-то странно, совсем не так, как можно было ожидать. Теперь было труднее разглядеть сами чудовища, их приоткрытые продолговатые челюсти, их устрашающие клыки, но тем не менее создавалось впечатление, что скрытые таким образом чудовища казались ещё более живыми!

«Крип!» — мысленный окрик Майлин испугал возникшие в моём мозгу мысли. Мне удалось отвернуться от шаров к стене. Теперь я осознал опасность, куда более серьёзную, чем возникавшие в наших мозгах образы.

Передо мной стояла прочная непроходимая стена! Я забарабанил по ней кулаком. Мои удары становились всё более яростными. Но это не приносило ничего, кроме боли и ссадин. Я отчётливо представил себе образ двери. Все мои желания были связаны с ней. И вдруг мой кулак не наткнулся на твёрдую породу. Мои глаза видели камень, настолько твёрдый, каким ему и положено было быть. Но рука вошла в него по самое запястье!

«Майлин!»

Её не нужно было звать. Она тут же подбежала ко мне. Дверь! Откуда появилась эта невидимая дверь?

«Думай! ДВЕРЬ! Думай о ней! Представь в уме, что ты её видишь!»

Я послушался. Дверь — вот она, здесь, конечно, именно здесь! Рука свободно прошла в дверной проём. Невозможно было поверить в этот оптический обман, но рука не натыкалась больше ни на какое препятствие. Я положил руку на голову Майлин, и мы беспрепятственно двинулись вперёд, минуя то, что должно было быть твёрдой, прочной, непроходимой каменной породой.

И вновь мы пережили резкий перепад света и очутились в полной темноте. И вновь за нами словно захлопнулись ворота, и приглушённый гул шаров сразу стих. Я с облегчением вздохнул.

«Это твой проход?» — спросил я, хотя не имел ни малейшего представления, как это можно определить в кромешной тьме.

«Я не могу с уверенностью сказать. Но это точно какой-то проход. Мы должны держаться ближе друг к другу».

Я всё ещё держал руку на её голове, и она теснее прижалась ко мне. Так мы и тронулись, почти слившись в единое целое, продвигаясь вперёд чрезвычайно медленно и осторожно. Я вытянул перед собой свободную руку, чтобы случайно не натолкнуться на что-нибудь в темноте.

Немного погодя я нащупал стену, и мы пошли вдоль неё, пока слева по ходу не открылся ещё один, новый проход. Шли мы довольно долго, и я уже потерял всякое чувство направления. Даже Майлин призналась, что не может определить, где мы находимся. Мы шли на ощупь и смирились с этим. Следовало идти, пока не найдём какой-нибудь хотя бы немного освещённый ход. То, что мы могли никогда его не найти, было просто страшно представить, поэтому мы старались не думать об этом.

Я не знал, существует ли у Тэсса такой же древний панический страх темноты, какой часто бывает у моего народа. Но ощущение, что тьма давит со всех сторон и удушье подступает к горлу, постоянно возвращалось. Кроме того, на этот раз я шёл не со связанными руками.

«Теперь налево…»

«Почему? Откуда ты знаешь?»

«Кто-то живой в том направлении».

Я попытался мысленно прозондировать пространство. Она была права — там ощущался источник энергии! Слабая нить связала меня с чужаками, вроде той, что я уловил, когда находился неподалёку от членов экипажа корабля. Слева открывался еще один проход.

Можно было только догадываться, насколько далеко забрели мы от того места, где располагалось помещение с шарами. Свет в конце коридора ободрил нас — тем более, что он становился всё ярче и ярче.

Только теперь мы различили какой-то звук. Скорее всего это было не человеческое бормотание, а бряцание металла. Майлин прижалась ко мне ещё плотнее.

«Это он — тот, кто носит теперь тело Гриса, — впереди!»

Я даже не пытался выпустить мысленный зонд. Жаль, что я не мог сделать совершенно противоположное — свести до минимума всякую мыслительную деятельность, чтобы тот не смог почувствовать и намёка на наше возвращение. Я ещё не забыл, как легко ему удалось обнаружить меня, когда я пытался проследить за его парнями.

«Его мысли сейчас заняты только одним, — сообщила Майлин. — Все его способности направлены на что-то такое, что имеет для него огромное значение. Нам не надо его бояться. Его занимает сейчас только одно».

«И что же?»

Она ответила не сразу. И вообще не ответила, а попросила:

«Помоги мне передать кое-что…»

Наступила моя очередь сомневаться. Усилить мысленный сигнал… Она, вероятно, собиралась сделать именно это. Но тогда больше шансов за то, что нас обнаружат. И всё же я достаточно доверял ей и понимал — она не станет чего-нибудь предлагать, если не уверена в успехе задуманного. Я сдался.

Мысли Майлин ринулись на разведку, а я добавил к ним свою энергию. Мы проделывали это не часто, поэтому у меня возникло сравнительно новое и непривычное ощущение, словно меня несёт быстрый поток, которому нет сил сопротивляться. Затем в мозгу возникла неясная картина.