Изгнанник - [7]

— Да, — сказал Хэрибонд.

— Понимает он! — фыркнул Евтихий. — Да ничего ты не понимаешь. Ты ведь в первый раз внутри границы, верно?

— Верно. Но — понимаю.

— Слушай дальше… Внутри границы смысла нет. Здесь жизни нет. Здесь своя жизнь, вынутая из общей жизни. Вот как кусок пирога. Знаешь, серединка, с творогом. Любишь пироги с творогом?

— Да… наверное… Сейчас бы не отказался.

— Если вытащить серединку с творогом, все равно останется пирог. Но — другой.

Евтихий замолчал, переводя дыхание. Создавалось такое впечатление, что слишком долгое рассуждение окончательно вымотало его и лишило последних сил.

Некоторое время они шли молча. Солнце, очевидно, поднималось в том мире, который они покинули, потому что в тумане стало светлее. Хэрибонд начал различать деревья, овраги, какие-то странные колеблющиеся фигуры между стволами… Очевидно, заметил их и Евтихий, потому что он вдруг замедлил ход, а затем и вовсе остановился. Обхватил пальцами тонкий серебристый ствол дерева, прижался щекой — коснулся кожей капельки смолы…

— Что там? — прошептал Хэрибонд.

Евтихий не ответил. Он сощурил глаза, всматриваясь в туман. На его лице появилось растерянное выражение. Он прикусил губу, обдумывая что-то. Смола приклеилась к его скуле и застыла, как забытая слеза.

Тени приблизились и обрели очертания. Тролли. Всадники, семь или восемь. Вооруженные луками и мечами, верхом на косматых коротконогих лошадках, с множеством украшений на руках и груди. Золото тускло светилось в полумраке, лошади пофыркивали, встряхивали гривами. В густой тишине глухо брякали колокольцы.

Хэрибонда вдруг пронзила совершенно дикая мысль: ему почудилось, что это — те самые всадники, которые проехали вчера через деревню, настигли его внутри Серой границы, на ничейной полосе. Там, где погибают все перебежчики и диверсанты.

Он был так увлечен своим страхом, что не сразу заметил перемены, случившеся в его спутнике. Евтихий как будто утратил человеческий облик: растянув рот в ухмылке, превратив глаза в узкие щелки, он наклонил голову, набычился и внезапно побежал навстречу всадникам. Он бежал согнувшись и скособочившись и заранее тянул к ним руки.

Всадники расступились, окружили Евтихия и мгновенно поглотили его.

Он вертелся среди них, почти совершенно ослепнув: рваный туман, засаленные и жесткие волосы лошадиных хвостов, плоские лица, нависающие над ним, скучный блеск золота на широких троллиных запястьях, — все это кружилось перед взглядом Евтихия, но он ни на чем не мог остановиться и наконец, чтобы не упасть, схватился за гриву ближайшей к нему лошадки.

— Эй, — сказал тролль и ударил Евтихия по бедной больной голове.

Евтихий рухнул на сырую землю и услышал, как под ним затрещали сучья.

Длинное копье уперлось Евтихию в живот.

Евтихий снова потянулся к троллям руками.

— Я к вам шел! — кричал он, не слыша собственного голоса. В какой-то миг ему даже показалось, что он молчит и что все эти жалкие слова о пощаде он вовсе не произносит, что они лишь пролетают в его голове, но так и не доходят до слуха троллей. Евтихий сделал над собой усилие и старательно раскрыл рот. У него заболело горло, так он кричал. — Я шел к вам! Я — человек, принадлежащий дахати Нитирэна! Нитирэн меня видел один раз, и у него четыре зрачка, а глаза золотые! Дахати меня видел много раз! Он узнает меня! Я шел к вам!

Копье взлетело очень высоко. Евтихий закрыл глаза, ожидая, что сейчас тролль ударит его этим копьем, и все закончится. Но удара не последовало. Копье исчезло.

Евтихий поднялся на четвереньки, встал, тяжело переводя дух. Тролли были теперь очень близко, и он хорошо мог рассмотреть их. Обычные воины, из невысокой касты, и командир их тоже не из числа знатных. Это и хорошо — троллей низкого происхождения легче обманывать, они легковерны и тугодумны. Но и плохо, потому что они обидчивы, вспыльчивы и не склонны рассуждать.

— С тобой еще один человек, — сказал командир троллей.

— Вон там, — с готовностью показал Евтихий.

Темное плоское лицо тролля повернулось в ту сторону, куда махнул Евтихий. Там действительно виден был силуэт Хэрибонда. Тролль ухмыльнулся, открывая ярко-оранжевые крашеные зубы, и махнул рукой одному из своих подчиненных.

— Ты и правда видел Нитирэна? — спросил он Евтихия, когда тот направился к Хэрибонду.

Евтихий видел, что Хэрибонд побежал. Побежал в тумане, вслепую, спотыкаясь на каждом шагу. Тролль без труда настиг его и набросил петлю ему на плечи, а затем сбил с ног и потащил за собой. Ох, лучше бы Хэрибонд не сопротивлялся!..

— Нитирэн велик, — сказал Евтихий. — Я видел его на Великом Камбае, когда он стал вождем всего народа.

Хэрибонд подтащили к командиру отряда, сбросили веревку. Пленник остался лежать на земле, связанный. Он даже не пошевелился, когда один из троллей, спрыгнув с седла, наклонился над ним и несколько раз ткнул его кулаком.

Евтихий тихонько, угодливо засмеялся.

— Он жив, только ударился.

— Нам-то что, жив он или нет, — огрызнулся солдат.

— Я его к вам вел, — сказал Евтихий.

— Невелика ценность, — командир всем своим видом выразил презрение.

— А все же ценность, — возразил Евтихий.