Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции, 1920–1970 гг. - [121]

В 1958 году Правление отдела Общества галлиполийцев во Франции выступило с инициативой соорудить на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, где уже были погребены многие белые воины, копию Галлиполийского памятника. Памятник этот воздвигнут в Галлиполи в 1921 году на могилах воинов 1-го армейского корпуса генерала Кутепова руками самих галлиполийцев. Но впоследствии он сильно пострадал от землетрясений 1939 и 1940 годов. Необходимые для сооружения нового памятника средства были собраны среди членов РОВСа и Общества галлиполийцев, разбросанных по всему свету. И вот, наконец, это свершилось. 2 июля 1961 года на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, в присутствии председателя РОВСа, многих галлиполийцев и других белых воинов, проживавших в Париже, а также представителей многочисленных организаций, состоялось торжественное открытие и освящение памятника, представляющего собой уменьшенную копию галлиполийского. В отличие от первоначального монумента, разрушенного в Галлиполи, новый памятник посвящен не столько памяти галлиполийцев, сколько всех без исключения белых вождей и воинов, сражавшихся за честь и достоинство России. Забота о его сохранении легла на отдел Общества галлиполийцев во Франции.

Обособленность Гвардии в эмиграции продолжилась и в наши дни, поддержанная историками-энтузиастами и частью потомков ее чинов. И поныне в XVII округе Парижа, в доме № 9 на авеню Карно, существует «Гвардейский союз», представляемый современными энтузиастами. Это значит, что тонкая нить истории, связывающая прошлое Гвардии и ее настоящее, не прервалась, и Бог знает, возможно, именно с нее когда-нибудь и начнется возрождение славных полков в новой возрожденной России будущего.

8.2. МОНАРХИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ ВОЕННОЙ ЭМИГРАЦИИ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ НОВОЙ ИСТОРИИ

…В преддверье Второй мировой войны, как показывают многочисленные документальные источники, военная эмиграция усиленно обсуждала вопросы смысла своей деятельности на протяжении двух десятилетий в изгнании. Причиной горячей полемики, вспыхнувшей с новой силой в конце 1930-х годов, стало отношение русских к своему историческому будущему, а именно: осознание роковой ошибки отречения от монархической формы правления, сломавшей основу многовекового уклада отечественной общественной жизни и выкинувшей из пределов страны огромное количество населения. В первые годы эмиграции мыслители и философы русского зарубежья пытались осмыслить возможности, предоставленные временной изоляцией от советской жизни, позволявшие эмиграции воссоздать в своей среде оптимальные формы правления и выработать соответствующую программу, которая бы позволяла в кратчайшие сроки после падения власти интернационалистов вернуть страну в русло созидательного государственного строительства.

Обсуждения и дебаты на зарубежных съездах, приводившие к дальнейшим расколам в эмигрантской среде, создали тем не менее предпосылки для осознания частью эмиграции ряда важных моментов. В частности, крушение России императорской стало не следствием нежизнеспособности самодержавного строя или личных качеств императора, якобы не сумевшего распорядиться, а результатом ряда первопричин, среди которых особое место принадлежало всем тем, кто, находясь на государственных постах, командуя фронтами и составляя основу политической жизни страны, попустительствовали искусственному развалу самодержавного института власти.

Эмигрантские исследователи «февральской катастрофы» отмечали высшую точку ослабления непоколебимой преданности царскому престолу тех, чья общественная деятельность и род занятий как раз предполагал её.

Преданность подданных самодержцу некогда превратила раздробленные удельные княжества в могучее государство Российское, ибо царь являлся равнодействующей основной силой, точкой опоры всех сторон народной жизни.

В течение XIX века из сознания общества «выпала и потускнела эта преданность Царскому престолу… Одного царя заменяли другим, но никому и в голову не приходила мысль о возможности уничтожения или искажения самой царской власти. Все понимали, что без Престола невозможно существование русского народа и невозможна его нормальная жизнь… У нас в 1917 году наши сановные революционеры больше всего добивались именно того, чтобы был изменен строй государственной жизни, им ненавистно было Самодержавие, они хотели его заменить конституцией, а затем и республикой. Они были неудовлетворенны не столько личностью Государя, сколько ненавидели строй государственной жизни, выражаемый Самодержавием… Это был поистине заговор против души русского народа. Заговор блестяще удался, и осуществление его в жизни принесло нам то, что мы имеем сейчас»^{155}.

Этот отрывок из статьи келейника митрополита Антония (Храповицкого) характеризует трагический общественный опыт, приведший с окончанием Гражданской войны в эмиграцию миллионы соотечественников.

Целый год беззащитная царская семья, претерпевая неслыханные оскорбления и лишения, находилась под охраной случайных людей: солдат, начальствующих над ними лиц, и была перемещаема без суда и следствия из одного узилища в другое. Попытки её освобождения были смехотворны, путались в бесконечных заседаниях и обсуждениях, время оттягивалось под предлогом нехватки денег. Армия, вернее, её первые добровольческие дружины, была брошена на подавление частностей. А те немногие части, преданные своему государю и готовые отправиться на его спасение в Сибирь, обманным путем были заверены старшими военачальниками в его полной безопасности и отвлечены в бессмысленных маневрах между Кубанью и Доном под невнятными лозунгами борьбы за демократию.