Изгнание из Эдема. Хроники демографического взрыва - [11]

Механизмы, посредством которых поведенческие инновации  или «новая культура» влияют на ход эволюции,  впервые были сформулированы американским физиологом  Марком Болдуином около ста лет тому назад[25].

Болдуин предложил особую, поведенчески обусловленную  интерпретацию взглядов Дарвина на различные проявления  эволюции. Интерпретация эта столь же проста,  как утверждение, будто длинная шея у жирафа появилась в  результате того, что его предкам приходилось поедать листья,  растущие на верхних ветвях деревьев и кустарников.  Болдуин утверждал, что гибкость моделей поведения и  способность к обучению могли усиливать и изменять само  действие механизмов естественного отбора. После того  как новые, самостоятельно обретенные или заимствованные  поведенческие навыки приводили к изменению среды  обитания или условий жизни конкретного сообщества  животных, естественный отбор мог отдавать предпочтение  генетически обусловленным факторам поведения и  физическим особенностям, благоприятствовавшим адаптации  к новым условиям. Этот достаточно простой аргумент,  известный как «коэволюция» или «генетическая  ассимиляция», позволяет избежать сползания к давно развенчанной  теории Ламарка о наследовании приобретенных  признаков, сохраняя при этом забытое, но куда более  здравое и впечатляющее ядро его идей.

Коэволюция свойственна отнюдь не только истории  развития нашего вида. Если погрузиться в толщу времени  и пройтись назад по ветвям древа жизни, нетрудно заметить,  что новые, целенаправленно развитые или, возможно,  случайно приобретенные навыки поведения часто  влекли за собой генетические изменения, которые определили  последующий ход развития специфических черт  внешнего облика, позволяющих использовать эти новые  навыки. Все дарвиновские земляные вьюрки происходят  от обыкновенных центрально-американских вьюрков, которые  на протяжении своей долгой истории опробовали  различные средства, позволяющие выжить и адаптироваться  к меняющимся условиям среды обитания на Галапагосских  островах. Впоследствии на основе этих изменений  появились различные виды вьюрков, лучше приспособленные  к выживанию благодаря усвоению этих новых  признаков.

Любопытно, что, подобно далеко отстоящим от нас  представителям генеалогического древа позвоночных, в  начале каждого поколения молодняк многих и многих видов  заново усваивает и воспринимает так называемые врожденные  навыки своих родителей. Так, мы знаем массу ситуаций,  свойственных высшим позвоночным, когда сами  родители принимают активное участие в обучении молодняка.  Таким образом, на самом деле эти новые «развитые»  особенности поведения передавались молодняку не через  гены, а посредством общения с родителями и другими  «учителями», то есть путем обучения. Впоследствии гены,  благоприятствующие закреплению новых навыков, начали  отбираться посредством биологической эволюции, позволяя  представителям формирующегося вида эффективнее  использовать эти факторы. Другими словами, гены и культурные  аспекты коэволюционировали.

Развитие культуры не обязательно тесно связано с генетической  наследственностью. На протяжении эволюции  большинства видов млекопитающих такое обучение элементам  «культуры» было строго ограничено членами данного  семейства или группы; в результате поведение представителей  данной группы оказывалось тесно связанным с  общностью генов. Однако необходимо подчеркнуть, что у  многих социальных животных (животных, образующих  стаи и имеющих иерархию) навыки выживания передавались  и при контактах с представителями других социальных  групп (стад, стай), которые далеко не всегда были  родственниками. Таким образом, на каком-то этапе за последние  несколько миллионов лет биологической эволюции  приматов эволюция культуры их общения достигла  определенной независимости от генетических кодов животных,  являющихся ее носителями. Прибегнув к аналогии,  можно сказать, что движущими факторами эволюции  скрипки в равной мере могли быть и гильдия мастеров,  делавших скрипки, и семейство мастеров, в котором секреты  ремесла передавались от отца к сыну.

О чем же все это говорит? Некоторые приобретенные,  а не врожденные культурные традиции имеют такую географическую  локальность, что их можно считать независимыми  от генетических связей.

Так, например, мы знаем, что японские макаки обычно  моют потаты (сладкий картофель) в море. Это — местная  культурная традиция, имеющая вполне конкретные исторические  и географические корни, традиция, передававшаяся  из поколения в поколение. Крайне маловероятно,  что подобные особенности поведения могут зависеть от  новых генетических факторов; однако, если следовать логике  этого тривиального примера, можно сказать, что, если бы практика мытья свежих потатов обеспечивала вполне  конкретные преимущества в выживании и именно  такие мытые потаты являлись основным источником питания  для данной местной популяции макак на протяжении  многих поколений, тогда естественный отбор случайных  генетических признаков у представителей этих будущих  поколений мог бы тем или иным путем закрепить  практику мытья свежих потатов. Это и было бы проявлением  коэволюции