Изгнание ангелов - [48]

– Едем-едем, а улица все не кончается, – заметил Штефан. – Нам понадобится два бака, чтобы добраться до дома номер 2034!

Мимо них на велосипеде промчался почтальон. Точность, с которой он разбрасывал свои газеты, свидетельствовала о долгой практике.

Наконец Петер сбавил скорость и остановился у тротуара. Тут же к машине с лаем бросилась какая-то маленькая собачка, но юный хозяин поспешно призвал своего питомца к порядку.

– Приехали, – сказал Петер, кивая в сторону уютного коттеджа, и после недолгой паузы добавил: – Не думаю, что все пройдет гладко… Если ты не против, подожди меня, пожалуйста, в машине. Я не знаю, чего ждать от этой встречи.

– Без проблем! Я подожду, сколько потребуется. А ты будь осторожнее и не говори лишнего. И не давай Фрэнку взять над собой верх, пока будешь с ней разговаривать.

– Постараюсь выполнить все твои указания.

– Удачи, Петер.

– Она мне понадобится…

Голландец ступил на ведущую к дому мощеную дорожку, по обе стороны от которой располагались ухоженные клумбы – цветы всех оттенков радуги гармонично сочетались с безукоризненно подстриженной травой. Было очевидно, что за здешним садиком кто-то тщательно ухаживает. Он остановился у большой синей двери под украшенным колоннами портиком. Солнечные лучи, отражаясь от светло-желтых стен фасада, слепили глаза. Он позвонил. В глубине дома затренькал колокольчик.

Мгновением позже дверь приоткрылась, и появилась немолодая дама с волосами цвета «соль с перцем», подстриженными каре. Держалась она очень прямо. У нее было тонкие черты лица, а ясные серые глаза смотрели уверенно. Увидев ее, Петер испытал шок. Ему показалось, будто oн узнаёт эту женщину…

– Чем я могу вам помочь? – энергично спросила дама.

– Прошу прощения, – пробормотал Петер, – вы Марта Робинсон?

– Да, это я. Что вы хотите?

– Я… Думаю, вы хорошо знали Фрэнка Гасснера. Я хотел бы поговорить с вами о нем.

Услышав имя Гасснера, женщина на мгновение растерялась.

– Кто вы? – глухим от волнения голосом спросила она.

– Я его сын, – сказал Петер.

На лицо женщины набежала тень.

– Я знала Фрэнка, – сказал она сухим тоном. – И знала достаточно хорошо, чтобы с уверенностью утверждать: у него нет детей.

Она закрыла дверь.

– Подождите!

В отчаянии Петер прижался лбом к двери:

– Мне нужно с вами поговорить, это очень важно!

Он закрыл глаза. Головная боль вернулась.

– Вы ненавидели носить униформу, – быстро сказал он через закрытую дверь. – Вы говорили, что она унылая и совсем неженственная. Вы всегда украшали цветами столы сержантов, чтобы «природная красота оживила эти серые стены». Однажды вы ему сказали…

Дверь снова открылась. Петер выпрямился. Седовласая дама внимательно смотрела на него:

– Входите.

Внутреннее убранство дома было простым, без излишеств. Интерьер оживляли расставленные повсюду вазы с красивыми букетами свежесрезанных цветов. У каждого из разрозненных предметов меблировки было свое очевидное назначение. Немногочисленные личные вещи – несколько фотографий в рамках и привезенные из-за границы сувениры – были расставлены на большом буфете, над которым висел любительский пейзаж с изображением греческой рыбацкой пристани.

– Присаживайтесь, – предложила дама, указывая на большой диван со слегка потертой обивкой.

Осторожно, стараясь на запутаться ногами в густом ворсе ковра, Петер сел. Она несколько секунд внимательно рассматривала его, потом сказала:

– Знаете, для меня это неожиданность. Я не знала, что у Фрэнка есть сын.

– Наверное, он и сам об этом не знал, – сказал Петер. – Моя мать забеременела незадолго до его смерти.

– Откуда же тогда вы знаете столько обо мне? Петер заколебался:

– Мой отец вел нечто вроде дневника.

– Удивительно, что он не попал в руки генералу Мортону. Можете мне поверить, после кончины Фрэнка сотрудники агентства все перевернули вверх дном. Записи, переписку – они забрали все.

Марте было неприятно и горько вспоминать об этом. Петер не сводил глаз с ее лица.

– О, простите, я забыла об элементарной вежливости, – сказала она. – Чем вас угостить?

– Спасибо, не беспокойтесь. Я ненадолго.

– Прошу вас, мой мальчик, не стесняйтесь.

– Если вы настаиваете, я бы выпил воды или фруктового сока. Я не хочу доставлять вам беспокойство.

– Боюсь, юноша, для этого я уже слишком стара, – возразила Марта Робинсон полушутя-полусерьезно. – Своим приходом вы всколыхнули массу воспоминаний. Почему же ваша мать не пришла на похороны Фрэнка?

– Она голландка и узнала о его кончине намного позже. Они встречались недолго.

– Выходит, у этого шалуна Фрэнка была любовная связь, – задумчиво протянула Марта. – Подумать только, какой он был скрытный…

– Вы ему очень нравились.

– Хотела бы я услышать это от него самого… – с грустной улыбкой отозвалась женщина.

Марта встала и вышла из комнаты. Когда она вернулась с полным подносом, взгляд ее затуманился.

– Вы высокий и стройный, – сказала она. – Но даже если не принимать это в расчет, вы не слишком на него похожи. У меня осталась одна-единственная фотография вашего отца.

Марта указала на буфет. Петер вскочил и, позабыв о необходимости держать себя в руках, подошел к расставленным на буфете фотографиям. Несколько семейных снимков, фотографии, на которых Марта позировала фотографу в компании мужчин в военной форме… Петеру не удавалось определить, который из этих военных Гасснер. Марта Робинсон подошла к нему.