Изгнание ангелов - [46]

– Я мог задохнуться.

– Это невозможно. Если однажды мне захочется тебя убить, я знаю, как это сделать. Хорошо проветриваемый багажник машины – не лучший способ. Поверь, вот уже два дня у меня есть все необходимые навыки…

– Где мы?

– Где-то между Шотландией и Ирландией.

Петер посмотрел на наручные часы:

– Через два часа мы должны сойти на берег в Белфасте. Там попытаемся сесть на самолет.

– И сколько времени я еще буду тут лежать?

– Пока твое поведение будет угрожать провалом нашей миссии.

Впервые за много часов Штефан посмотрел Петеру в глаза:

– Если я пообещаю вести себя спокойно, ты меня развяжешь?

– Ответ утвердительный.

Штефан задумался. Он знал – Петер не шутит, обещая продержать его в багажнике еще много часов. Конечно, он не испытывал к новому Петеру доверия, однако и болтаться в этой металлической клетке было невыносимо. Ему становилось дурно при мысли, что крышка багажника снова опустится у него над головой и он останется в темноте, упакованный, как какая-то посылка.

– Ты объяснишь мне свой план? – спросил он.

– Да, потому что ты мне понадобишься…

Порывистый ветер раскачивал корабль. Желающих прогуляться на палубе было не слишком много. Опершись локтями о леер, Петер смотрел на едва различимый вдалеке берег Ирландии. Штефан растирал запястья, которые сильно болели.

– Еще два дня назад я страдал морской болезнью, – сказал Петер. – Стоило ступить в лодку или на корабль – лицо сразу же зеленело и меня нещадно рвало.

– И благодаря тому, другому, это переменилось?

– Полагаю, что так. Честно говоря, я уже не могу отличить воспоминания моей собственной жизни от его воспоминаний. Это странно, но я ощущаю себя более взрослым и более уравновешенным, что ли. Словно бы Фрэнк передал мне свой жизненный опыт. От одной мысли об этом голова идет кругом…

– Где ты раздобыл машину и деньги, чтобы заплатить за паром?

– К моему величайшему стыду, это было довольно просто. Я украл и то и другое в аэропорту Глазго. Я выбрал жертву, и, надо сказать, мое новоприобретенное чутье меня не подвело: у этого типа были при себе наличные и даже немного еды.

Мимо них с криком пролетела чайка. Какие-то секунды они следили глазами за ее полетом.

– Мне жаль, что так получилось с Валерией, – тихо начал Петер.

Штефан обернулся к нему. На лице компаньона он увидел тревогу и грусть. Наконец-то перед ним был тот Петер, которого он знал.

– Ты тут ни при чем, – вздохнул Штефан. – В любом случае, думаю, у нас бы не получилось ее освободить.

– Я виноват уже в том, что не предотвратил случившееся. Я их недооценил. И теперь злюсь на себя за это.

– Что ты сделал с чемоданчиком?

– Он в надежном месте. Я его спрятал.

– На корабле?

– Нет. Он остался в Шотландии.

Штефан сомневался, стоит ли задавать вопрос, вертевшийся на языке.

– Мне кажется, ты не горишь желанием рассказать мне, где ты его спрятал.

– Думаю, так будет лучше.

– Ты мне не доверяешь?

– Речь идет не о доверии. Я только теперь понял, на что они способны, когда хотят «разговорить» человека.

– А кто сказал, что от меня они узнают больше, чем от тебя?

– Фрэнк Гасснер.

Штефан опустил взгляд и задумчиво стал следить, как пенится, убегая от корпуса корабля, кильватерная струя.

– Первое, что мы должны сделать, – это освободить Валерию, – сказал Петер. – Когда мы снова будем вместе, мы решим, что делать с этим чемоданчиком.

Штефан пару секунд молчал, потом произнес:

– Я отдам все, лишь бы узнать, где сейчас Валерия.

– Но у тебя, славный мой Штефан, кроме доброго сердца, ничего нет. Поэтому не порти себе кровь. Тем более что я знаю, куда они ее увезли.

Штефан повернулся к компаньону:

– То есть?

– После эксперимента я понял несколько вещей, о которых не знали даже Дестрели. Например, то, что наша память и коллективное сознание обмениваются информацией, пока мы спим. Я заметил, что воспоминания Гасснера примешиваются к моим собственным во сне. Несколько часов назад, пока ты бесновался в багажнике, я немного поспал. Каждый раз, просыпаясь, я в течение нескольких секунд ощущаю, что мои знания и восприятие расширились, потом, очень быстро, это ощущение проходит. Моя память снова становится монолитной, полностью усвоив очередную «добавку».

– И какое отношение это имеет к Валерии?

– Это имеет отношение не только к ней, но к вам обоим.

Петер внимательно посмотрел на Штефана и продолжил:

– Я думаю, что реинкарнации как таковой не существует. Или этот термин толкуют неверно. Мое тело – это тело Петера, история рождения и взросления моего тела в этой жизни тоже связаны с Петером, но мое сознание представляет собой смесь сознаний Петера и Фрэнка. Фрэнк не обрел новую жизнь, но его душа слилась с моей душой.

– Черт бы побрал эту спешку! – выругался Штефан. – Если бы мы все трое успели пройти «маркировку» и разбудить память о предыдущей жизни, мы бы были сейчас куда лучше подготовлены к происходящему!

– Не думаю. Вы с Валерией унаследовали души двух ученых. А они, так скажем, закончили свою миссию до того, как умереть. Единственная ценность в жизни, которая у них оставалась, – это любовь. Они решили поставить свои научные достижения на службу своим чувствам, хотя многие годы все было наоборот. В новой жизни они хотели посвятить себя друг Другу, своей любви.