Избранными не становятся… - [20]

— Эй! Мне нехорошо! Давай передохнем. Мужчина даже не удостоил меня взглядом. А стоило бы. Ведь цвет моего лица стремительно приобретал синевато-зеленоватые оттенки. Когда сознание готово было отключиться, мы все же остановились.

Скрипнула дверь, и меня бросили на пол к чьим-то ногам. Я смогла приподняться и встать на колени, уперев руки в пол.

Гладкий лакированный сапог подошел так близко, что я могла бы разглядеть в нем свое отражение. Желудок екнул и вывернул на сапог все, что думал обо всей этой ситуации. Словно огромная рука подняла меня в воздух и отбросила на стену.

Спина заныла от удара. Бок и рука пульсировали от падения на пол.

Перед глазами плясали цветные пятна, а в ушах бойкие зайчики отбивали ровный ритм на барабанных перепонках. Подняться сил не было. Оставалось просто лежать на холодном полу. Вернувшееся зрение вырвало из общей обстановки фигуру в черной рясе.

— Ну здравствуй. Этот голос я бы никогда не забыла. Но порыв встать и дать ему хорошего пинка так и не осуществился.

— Смотрю, ты хорошо ладишь с людьми. Одного вывела из себя, и он чуть не убил тебя. Другого чуть не убила сама. Потрясающе.

— Учить надо лучше. Ошибки учеников полностью зависят от мастерства учителя. Боль притуплялась, но единственное, что я могла использовать с легкостью — это язык. Приходилось только говорить.

— Я уже заметил, что наглости тебе не занимать. Как и глупости.

— Что, лучше всего подхожу в ваши ученики? Мужчина снял капюшон и подошел ко мне. Белое, как мел лицо с сильно выделяющимися скулами. Тонкие бесцветные губы под слегка искривленным длинным носом. Острый подбородок и темные глаза. Он был похож на неудачную фотографию давно почившего человека.

— Глупая девчонка меньше всего подходит мне в ученики, — усмехнулся мужчина, приближаясь вплотную к моему лицу.

— А я такими глупостями и не намерена заниматься. Лучше бы о себе позаботились и о своих ученичках. А не то мало ли у вас после моего присутствия их поубавится сильно. Нужно было срочно подниматься на ноги и сваливать отсюда. Тем более, пока этот бледнолицый в таком ужасном состоянии. Ведь по его виду, если он и жив, то осталось ему совсем не долго.

— Вы не правы, дитя. Жить мне еще ох как долго. Скажу даже, что вас я переживу непременно. Не заметив, что хоть одно слово слетело с губ, я заподозрила неладное.

— Знаете, а ведь не все чувства порой бывают обманчивы, — шепнул он, расплываясь в мерзкой ухмылке. Вот гадость! Похоже, и правда мысли читает.

— А это знаете ли обидно.

— А вы случайно?.. Верно! Вы ведь тот самый «С.А. Глобус»! От внезапной догадки я даже села, на секунду забыв о боли.

— «С. Аглофус». Тупица! — выкрикнул он. Надо же. Такой человек, и столь самокритичен к себе. Но при совершенно посторонних назвать себя тупицей… М-да, даже моей смелости не хватило бы на подобное.

— Тебе в голову всегда лезет всякий бред? — сжав виски, прошипел Аглофус.

— Отчасти. И что этот монах так завелся? «С. Аглофус!». Каждый может ошибиться. «С»? Сердобольный? — вряд ли. Сумасшедший? — больше похоже на правду. Самодур?.. Кажется, я начала вспоминать все известные мне слова на эту скромную и в то же время довольно популярную букву.

— Хватит! — распаляясь все больше, мужчина сжал руки в кулаки. — Горэнц!

— Учитель? В комнату влетел тот самый шкафоподобный, припечатав меня дверью.

По-видимому, моя боль позабавила обоих.

— Верни Хазарда — раз. Сними заклинание с темницы — два. Ни хлеба, ни воды ей — три. А теперь, вон отсюда! — рука Аглофуса указала нам направление.

— Это, наверное, четыре? — попыталась пошутить я, прежде чем меня снова схватили за шкирку и выволокли в коридор.

Глава 5

Казалось, лестница была бесконечной. В темноте было легко не заметить обвалившейся ступеньки, или отсутствие таковой вовсе, поэтому каждый шаг был продуман, а каждая последующая опора проверена. Пару раз молодой человек останавливался, присев, стараясь совладать с подступающим страхом от давящей на сознание темноты. Как только последняя ступенька осталась позади, земля снова содрогнулась, а лестница стала осыпаться, превращаясь в бесформенную кучу земли. Обратного пути больше не было. Слева словно искра пробежала по стене, и зажегшийся факел на время ослепил молодого человека. Возвращающееся зрение представило ему отнюдь не приятные картины.

За спиной высилась гора земли. На каменных стенах на расстоянии нескольких шагов друг от друга воткнуты факелы, хотя зажжен был лишь один. Потолок усыпан паутиной, в которой обильно кишели пауки. Под ногами неприятно хрустело при каждом шаге. Дойдя до горящего факела, Эрик протянул было к нему руку, но тут же заметил, как разгорается следующий. По мере приближения к очередному факелу, тот загорался. При этом факел за спиной гас. Дальнейший путь был значительно легче за счет появившегося освещения, но вскоре молодой человек остановился. Его взгляд привлек одиноко сидящий на земле скелет, тянущийся костлявой рукой к мечу на поясе. Стены вокруг словно обуглились. Дальше — хуже. Скелеты попадались все чаще. Некоторые целые, остальные в неприглядном состоянии и разбросанными вокруг костями.