Избранные - [4]

— О, дорогая, твоему учителю истории стоит серьезно заняться твоим образованием.

— Я провела уроки истории за изобретением нового лука, — пожав плечами, отвечаю я.

— Это заметно. Что ж, иначе бы ты знала, что если все стороны владеют одинаковым смертоносным оружием, победителя не будет. Войны вообще никогда ничего не решают, Селеста. Но люди когда-то думали, как ты. Наш дед пал в Слепой войне. И слава духам, что во имя памяти всех, кого мы потеряли, наши родители и члены других королевских домов больше не решатся на такое глупое кровопролитие и попытки помериться тем, что не поддается измерениям.

Эсмеральда поправила выбившийся из прически светлый локон и тяжело вздохнула. Эта тема всегда расстраивала ее — не потому, что многие сложили головы, а потому, что погибли настолько напрасно. Думаю, она бы куда меньше горевала по мне или брату, если бы мы умерли за правое дело.

— Тебе говорили, что ты жуткая трусиха?

Она смеется, и ее лицо вновь кажется по-детски непосредственным:

— Не всем же уметь драться на мечах и быть самыми храбрыми, как ты и Адриан. Некоторым из нас приходится разбираться в политике и экономике. Однажды мы все станем правителями, и от нас будут зависеть судьбы тысяч людей. Так что лучше бы нам уметь делать все.

Она проводит пальцем по моему подбородку и вздыхает:

— Я расскажу отцу об этом инциденте. Представлю все так, как будто у тебя не было выбора, но пожалуйста, не поступай так больше. Я знаю, что тебе есть, за что судить его… — она сглотнула, — но человеческая жизнь действительно значит для нас с ним больше, чем ты можешь себе представить.

Я вздрагиваю, как от удара, и изо всех сил стискиваю зубы, стараясь не смотреть на нее. Раз за разом я говорю себе, что у меня есть причина для просвещения людей — благороднее вселенской обиды и презрения к моей родне.

Эсмеральда отводит глаза и, подобрав свои юбки, приближается к резной двери из красного дерева.

— Я должна идти. Сегодня прибывают послы из Стейси. Вместе с ними приедет принц Габриэль, поэтому лучше бы тебе приодеться.

— Какая разница? — бормочу я, — у него все равно нет выбора, да и жениться он хочет на мне не больше, чем я — выходить за него замуж.

Эсмеральда по-матерински ласково улыбается мне:

— Ты забываешь о том, какая ты красавица. Любой мужчина будет счастлив взять в жену наследную принцессу Лакнеса. А тебе стоило бы проявить немного больше усилий — принц вполне недурен собой и очень мил. Может, ты могла бы хотя бы постараться найти в нем что-то, за что смогла бы его полюбить.

Я не успеваю выступить с ответным обвинением в сторону Эсмеральды, потому что она уже исчезает за дверью, рассыпая свой смех, словно пух одуванчика на ветру. Она старше меня на два года, но объясняет свое не замужество тем фактом, что отцу она пока нужнее здесь, а как только надобность в ней отпадет — она с благодарностью возьмет на себя роль королевы любого из регионов. Я нахожу это безупречно удобным.

Со вздохом, я усаживаюсь перед зеркалом и начинаю расчесывать свои золотистые локоны — отпечаток родового семейства Лакнес. Одержимость королевских домов связать нас воедино подкрепляется мыслью о том, что род чистокровных Просветителей должен продолжаться. Но меня действительно учили политике, и я понимаю истинное значение этой необходимости. Они просто хотят быть уверены, что мы будем поддерживать дружеские отношения, и не нападем на своих же, как когда-то поступили наши деды. Все понимают, что мы сейчас находимся в шатком положении — ни у кого нет абсолютного доверия к другим домам, но мы пытаемся связать себя теснейшими родственными узами, чтобы иметь хотя бы подобие гарантии мира.

Я всматриваюсь в свои голубые глаза и пытаюсь разглядеть в себе будущую королеву. Отчасти я понимаю, почему в этом нагло вздернутом носе, остром подбородке и холодных глазах никто не может найти кроткую и благородную правительницу. Я бы сама ее в себе не нашла. Мне хочется сейчас же вскочить на коня, схватить лук и отправиться на охоту, но я вынуждена сидеть здесь, потому что несколько поколений моих предков решили, что управлять регионом — благодарное дело.

Мои мысли прерываются робким стуком в дверь:

— Ваше высочество, прибыл принц Габриэль.

Глава третья Эланис

Я боялся перемен, боялся оставлять свой привычный мир, потому что знал: так, как раньше, уже не будет.

Берли Догерти. Здравствуй, Никто.

Мой восемнадцатый день рождения начался не с традиционного тыквенного пирога, ласкового щебетания мамы и небольшого, приятного подарка, а с дикого осеннего холода, пробирающего меня до костей. В три часа утра меня разбудили родители — отец ворвался в комнату, сверкая глазами, и приказал мне собираться. Я до последнего думала, что это какая-то шутка или сюрприз, но избегающая моего взгляда мама заставила меня встревожиться.

— Что происходит? — мгновенно проснувшись, пробормотала я.

Отец рывком вытащил из деревянного шкафа у моей кровати сумку, набитую вещами, а мама спешно сорвала с меня одеяло.

— Эланис, тебе надо уехать.

Я растерянно оглядывалась, стараясь немного очнуться ото сна. Мама тянула меня к шкафу, чтобы я собиралась, но я не могла отвести взгляда от собранной сумки: