Избранные труды - [312]

Своеобразным отголоском дискуссии вокруг проекта Института советского строительства и права стала развернувшаяся в 1935 г. дискуссия между Н. В. Крыленко и прокурором СССР, будущим академиком АН СССР Андреем Януарьевичем Вышинским.[969] Н. В. Крыленко, отказавшись от некоторых крайних идей создания Уголовного кодекса без Особенной части, назвав их «левацким заскоком, в то же время выступал против принципа nullum crimen, nulla poena sine lege, поскольку «условия нашей политической действительности таковы, что иной раз требуют применения закона с отступлением от его текстуального толкования и очень часто требуют применения не той статьи, под которую прямо подпадает данное преступление при опять-таки текстуально точном толковании закона».[970] Возражая оппоненту, А. Я. Вышинский, хотя и признавал неизбежность, целесообразность и политическую разумность «применения аналогии, но только на основе точных составов». «Отказ от точных составов, – подчеркивал он, – открывает дверь самым разнообразным нарушениям закона, самому бесшабашному кустарничанью, самому нелепому «правотворчеству».[971]

В 1930 г. был опубликован еще один проект Основных начал уголовного законодательства Союза и союзных республик и Уголовного кодекса РСФСР, подготовленный научными сотрудниками Государственного института по изучению преступности и преступника (Е. Г. Ширвиндт – председатель комиссии, Н. Н. Спасокукоцкий, М. М. Исаев, С. П. Мокринский, А. А. Пионтковский, Д. Б. Рубинштейн, С. Б. Тагер, А. Н. Трайнин, Б. С. Утевский).[972] Авторы данного Проекта также исходили из идеи, что «построение действующих уголовных кодексов союзных республик на основе дробных делений отдельных видов общественно-опасных действий и соответствующих им дробных санкций с широким использованием краткосрочного лишения свободы не может быть признано целесообразным. Эта система затрудняет выбор судом целесообразной меры социальной защиты и содействует тому, что суд при назначении мер социальной защиты механически сбивается на путь «справедливого возмездия за вину», решительно отвергается советской уголовной политикой».

Проект Государственного института по изучению преступности и преступника имел Особенную часть. Характерно, что в проекте вообще не употреблялось понятие «преступления», а говорилось об общественно-опасных действиях, которые подразделялись на главы: действия против пролетарской диктатуры, действия против органов власти, действия против службы государственной и общественной, действия против военной службы, действия против военной обороны, действия против судебной политики, действия против хозяйственной и финансовой политики, действия против охраны труда, действия против политики охраны народного здоровья, действия против общей безопасности, действия против личности, действия против имущества отдельных лиц, действия против культурной политики в отношении национальностей. При этом санкции в статьях Особенной части отсутствовали, а содержались лишь общие рекомендации относительно применения мер социальной защиты и предусматривались ограничения в выборе мер социальной защиты в зависимости от характера деяния.

В ст. 7 Проекта открыто провозглашался классовый подход при определении меры социальной защиты, согласно которому предлагалось различать, с одной стороны, лиц, совершивших общественно опасные действия в силу классовых привычек, взглядов и интересов, и деклассированных преступников-профессионалов, с другой стороны – трудящихся, совершивших общественно опасные действия впервые, случайно, по несознательности или под влиянием тяжело сложившихся обстоятельств. К первым применяются более суровые меры репрессии. Проект содержал статьи, где указывались признаки социальной опасности лица (ст. 10) и социальной опасности действия (ст. 11). В случае признания лица, совершившего общественно опасное действие, профессиональным преступником суд мог применить к нему лишение свободы или ссылку, соединенную с принудительными работами, независимо от вида общественно опасного действия (ст. 35). Данный проект также не получил законодательной поддержки.

Дискуссии конца 20-х – начала 30-х годов по проектам Уголовного кодекса сыграли заметную роль в развитии научных взглядов по многим вопросам уголовного права, но уже в ходе этих дискуссий оппоненты стали прибегать к взаимным обвинениям идеологического характера в искажении марксизма, «псевдомарксизме», «левом» уклоне и «правом» оппортунизме, что отнюдь не способствовало развитию науки и особенно отрицательно и даже трагически сказалось в последующее время.[973]

Второй период в истории развития советской науки уголовного права хронологически можно определить: середина 30-х – середина 50-х годов. Этот период включает в себя значительные события в истории страны. Установившееся политическое и идеологическое господство Коммунистической партии, массовые политические репрессии 30–40-х годов наложили серьезный отпечаток на уголовно-правовую науку. Как подчеркивалось в одном из учебников того времени по курсу уголовного права, «в развитии советской науки уголовного права огромную роль играют постановления съездов Коммунистической партии Советского Союза, партийных конференций и пленумов Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР».