Избранные стихотворения и проза - [52]

толкают вперёд!

О, уравновешенная, пышно цветущая зрелость!

Влюблённые в меня душат меня,

Теснятся к моим губам, тискаются в поры моей кожи,

Волокут меня по улицам и людным местам, голые приходят

ко мне ночью,

Днём они кричат мне: «Эгой!» со скалы над рекою, качаясь

и щебеча наверху,

Они кличут меня по имени из цветников, виноградников,

из чащи густых кустов,

Озаряют каждый миг моей жизни,

Целуют моё тело поцелуями, нежашими, словно бальзам,

И горсти своих сердец бесшумно дают мне в подарок.

О, величавый восход старости! Здравствуй, несказанная

прелесть умирающих дней!

Всё сущее утверждает не только себя, но и то, что растёт

из него,

И у тёмного беззвучия смерти есть тоже свои ростки.

Ночью я открываю мой люк и смотрю, как далеко

разбрызганы в небе миры,

И всё, что я вижу, — я умножу на самую высшую цифру,

какую могу придумать, — есть только граница

новых и новых вселенных.

Дальше и дальше уходят они, расширяясь, всегда

расширяясь

За грани, за грани, вечно за грани миров.

У моего солнца есть солнце, и моё солнце покорно колесит

вкруг него,

А то со своими соратниками примыкает к высшему кругу,

А за ними ещё более великое, перед которыми величайшие

становятся малыми точками.

Нет ни на миг остановки, и не может быть остановки,

Если бы я и вы, и все миры, сколько есть, и всё, что на них

и под ними, снова в эту минуту свелись к бледной

текучей туманности, это была бы безделица при

нашем долгом пути,

Мы вернулись бы снова сюда, где мы стоим сейчас,

И отсюда пошли бы дальше, всё дальше и дальше.

Несколько квадрильонов веков, немного октильонов

кубических миль не задержат этой минуты, не

заставят её торопиться;

Они — только часть, и всё — только часть.

Как далеко ни смотри, за твоею далью есть дали.

Считай, сколько хочешь, неисчислимы года.

Моё rendez-vous назначено, сомнения нет,

Бог непременно придёт и подождёт меня, мы с ним такие

друзья,

Великий товарищ, верный возлюбленный, о ком я томлюсь

и мечтаю, он будет там непременно.

46

Я знаю, что лучшее место — моё, и лучшее время — моё,

ещё никто не измерил меня и никогда не измерит.

Я всегда налегке, в дороге (придите все и послушайте!),

Мои знаменья — дождевой плащ и добрая обувь, и палка,

срезанная в лесу,

Друзья не придут ко мне и не рассядутся в креслах,

Кресел нет у меня, нет ни философии, ни церкви,

Я никого не веду к обеду, в библиотеку, на биржу,

Но каждого из вас, мужчин и женщин, я возвожу на

вершину горы,

Левой рукой я обнимаю ваш стан,

А правой рукой указываю на окрестные дали и на большую

дорогу.

Ни я, ни кто другой не может пройти эту дорогу за вас,

Вы должны пройти её сами.

Она далеко, она здесь, возле вас,

Может быть, с тех пор как вы родились, вы уже бывали

на ней, сами не зная о том,

Может быть, она повсеместно на земле и воде.

Возьмём свои пожитки, мой сын, — ты свои, я свои — и

поспешим в путь,

Чудесные города и свободные страны мы понесём по пути.

Если ты устал, возложи на меня твою ношу, обопрись о моё

бедро,

А когда наступит мой черёд, ты отплатишь мне такой же

услугой,

Ибо с той минуты, как мы двинемся в путь, нам уже не

случится прилечь.

Сегодня перед рассветом я взошёл на вершину горы и

увидел кишащее звёздами небо,

И сказал моей душе: Когда мы овладеем всеми этими шарами

вселенной, и всеми их усладами, и всеми их

знаниями, будет ли с нас довольно?

И моя душа сказала: Нет, этого мало для нас, мы пойдем

мимо — и дальше.

Ты также задаёшь мне вопросы, и я слышу тебя,

Я ответил, что я не в силах ответить, ты сам должен ответить

себе.

Присядь на минуту, мой сын,

Вот сухари для еды, вот молоко для питья,

Но когда ты поспишь и обновишь свои силы, и наденешь

лучшие одежды,

Я дам тебе прощальный поцелуй и открою для тебя ворота,

чтобы ты ушёл от меня.

Слишком долго тебе снились постыдные сны,

Я смываю гной с твоих глаз,

Ты должен приучить свои глаза к ослепительной яркости

света и каждого мгновенья твоей жизни.

Слишком долго ты копошился у берега, робко держась за

доску,

Теперь я хочу, чтобы ты был бесстрашным пловцом,

Чтобы ты вынырнул в открытом море, крича и кивая мне,

и со смехом окунулся опять.

47

Я учитель атлетов,

Если твоя грудь после учения станет шире моей, ты докажешь,

что и моя широка,

И тот доставит величайшую почесть моему стилю борьбы, кто

убьёт своего учителя насмерть.

Мне люб лишь такой мальчишка, что станет мужчиной не

чужими стараньями, а по праву своей собственной силы,

Он предпочтет быть беспутным, лишь бы не стать

благонравным из страха или стадного чувства,

Свою милую любит он сильно и ест своё жаркое с аппетитом,

Любовь без взаимности или обида режет его, как острая

сталь,

Отлично он умеет скакать на коне, драться, стрелять в

мишень, править парусным яликом, петь песни,

играть на банджо,

Бородатые лица или изрытые оспой, или с рубцами и

шрамами милее ему, чем лощёные,

И сильно загорелые лица милее ему, чем те, что держатся

подальше от солнца.

Я учу убегать от меня, но кто может убежать от меня?

Кто бы ты ни был, отныне я не отступлю от тебя ни на шаг,

Мои слова зудят в твоих ушах, покуда ты не уразумеешь их

смысла.

Не ради доллара я говорю тебе эти слова, не для того, чтоб

заполнить минуты, покуда я жду парохода.

(Они настолько же твои, как и мои, я действую в качестве