Избранные стихи - [12]

О чем-то своем рассуждали.

1967

«Мне говорили…»

И. С. Соколову-Микитову

Мне говорили: может, гладь озерная,

А может, сосен равномерный шум,

А может, море и тропинка горная

Тебя спасут от невеселых дум.

Природа опровергла все пророчества,

Пошли советы мудрые не впрок:

Она усугубляет одиночество,

А не спасает тех, кто одинок.

1969

«Кто-то скажет, пожалуй…»

Кто-то скажет, пожалуй,

Про цыганскую грусть:

Мол, товар залежалый.

Что с того? Ну и пусть.

Я люблю его очень,

Тот цыганский романс:

Наглядитеся, очи,

На меня про запас.

Наглядитеся, очи,

На меня про запас…

Но ведь я тебя вижу

Каждый день, каждый час.

Нам неведомы сроки,

Где-то кони пылят,

И печальные строки

Расставанье сулят.

Наглядитеся, очи,

Про запас… Видно, так.

Дело близится к ночи.

Надвигается мрак.

Никуда тут не деться,

И, пока не погас

Свет в глазах, — наглядеться

Я спешу про запас.

1969

«Когда корабль от пристани отчалит…»

Когда корабль от пристани отчалит

И медленно уйдет в морскую даль, —

Вы замечали? — что-то нас печалит,

И нам самих себя бывает жаль.

Хочу я в этом чувстве разобраться.

Не потому ль рождается оно,

Что легче уходить, чем оставаться,

Уж если расставаться суждено.

1970

АЭРОПОРТ

Аэропорт — всегда загадка,

Хоть все известно наперед.

Уже объявлена посадка.

Ждет пассажиров самолет.

И странно сознавать, что, скажем,

Сегодня днем вот этот бритт

Вот с этим самым саквояжем

Войдет в свой дом на Беккер-стрит.

И не во сне — на самом деле

Индус, взглянувший на меня,

По вечереющему Дели

Пройдет в конце того же дня.

В полете нет былого риска,

Он совершается легко,

И так мы друг от друга близко

Как друг от друга далеко.

1966

К ЖЕНСКОМУ ПОРТРЕТУ

Чуть сонная, в пуховой белой шали,

Она сгубила душу не одну.

Из-за таких стрелялись, запивали,

В монахи шли и грабили казну.

Но и у них бывало все неладно,

Их под конец самих ждала беда:

Безумно, беззаветно, безоглядно

Они влюблялись раз и навсегда.

Свидетельствуют старые романы:

В любви своей чисты, как родники,

За милым — по этапу — сквозь бураны

Такие уходили в рудники.

Такие в Волгу прыгали с обрыва,

Легонько вскрикнув, камнем шли ко дну…

Она была божественно красива,

Как люди говорили в старину.

1970

АФИШИ

Закончился летний сезон в «Эрмитаже»,

В нем бродит ноябрь-водолей,

И небо нависло, подобное саже,

Над сеткою голых аллей.

Шуршат под ногами обрывки афиш,

Никто их убрать почему-то не хочет,

И ветер их гонит,

И дождик их мочит,

И время их точит как мышь.

Пятнает веселое имя артиста

Подошвы разлапистый след.

Как пусто в саду,

Как в нем зябко и мглисто,

Как скуден естественный свет…

А мы всё поем, лицедействуем, пишем

Во власти той вечной тщеты,

Что каждой весной подставляет афишам

Фанерные эти щиты.

1969

СТАНСЫ

И без того не долог век,

Живем какое-то мгновенье,

А время убыстряет бег

По мере нашего старенья.

Давно ль военные дымы

На нас ползли с немых экранов,

И вот уж сами ходим мы

На положенье ветеранов.

На эти странности, друзья,

Поэтам сетовать не ново.

Не здесь ли где-то бытия

Заключена первооснова?

Его загадочной игры,

Увы, мы тоже не избегли:

Грохочут годы, как шары,

Мы шумно рушимся, как кегли.

Минуты медленно текут,

А годы промелькнут — и канут…

Нас молодые не поймут,

Покуда старыми не станут.

1968

«Под шестьдесят…»

Под шестьдесят. И смех и грех.

Давно ль я знал заранее,

Что окажусь моложе всех

Почти в любой компании.

Мне было даже на войне

Ничуть не удивительно,

Что все относятся ко мне

Немного снисходительно.

Я прежде в это не вникал,

Как и другие смолоду.

А нынче, словно аксакал,

Оглаживаю бороду.

Как много дат! Как много вех!

И ведаю заранее,

Что окажусь я старше всех

Почти в любой компании.

Со мной почтительны вполне,

Но вот что удивительно:

Юнцы относятся ко мне

Немного снисходительно.

Мне мил их споров юный жар,

Звучит их речь уверенно,

И мнится мне, что я не стар

И что не все потеряно.

1970

«Не ждите от поэта откровений…»

Не ждите от поэта откровений,

Когда ему уже за пятьдесят,

Конечно, если только он не гений, —

Те с возрастом считаться не хотят.

А здесь ни мудрость не спасет, ни опыт,

Поэт давно перегорел дотла…

Другим горючим боги топку топят

Таинственного этого котла.

1970

«Я сторонюсь влиятельных друзей…»

Я сторонюсь влиятельных друзей.

Хотя они воспитаны отменно

И держатся нисколько не надменно,

Я сторонюсь влиятельных друзей.

Хотят они того иль не хотят,

Но что-то в их меняется структуре,

И вовсе не плохие по натуре,

Они уже к тебе благоволят.

А я, сказать по правде, не хочу,

Чтобы меня, пусть даже не буквально,

А в переносном смысле, фигурально,

Похлопывал бы кто-то по плечу.

И потому-то с искренностью всей,

Не видя в том особенной отваги,

Я излагаю это на бумаге:

Я сторонюсь влиятельных друзей.

1970

СВЕРЧОК

Трещат и венцы и крылечки,

Бульдозер их топчет, урча.

Сигает сверчок из-за печки

И в страхе дает стрекача.

И рушится домик вчерашний,

Поверженный, падает ниц —

К подножью Останкинской башни,

Вонзившейся в небо как шприц.

1968

ГРУСТНАЯ ШУТКА

Час придет, и я умру,

И меня не будет.

Будет солнце поутру,

А меня не будет.

Будет свет и будет тьма,

Будет лето и зима,

Будут кошки и дома,

А меня не будет.

Но явлений череда,

Знаю, бесконечна,

И когда-нибудь сюда

Я вернусь, конечно.

Тех же атомов набор

В сочетанье прежнем.

Будет тот же самый взор,

Как и прежде, нежным.

Так же буду жить в Москве,