Избранные сочинения. Том 1 - [36]

быть совершеннее тот, кто мог произвести самого себя и сверх того

еще другое. Наконец, если ты называешь его всеведущим, то оно

необходимо должно познавать самого себя, и вместе с тем ты должен

понять, что познание одного себя значит меньше, чем познание

самого себя вместе с познанием других субстанций. Все это

очевидные противоречия. Поэтому я хотел бы посоветовать Любви,

чтобы она удовлетворилась тем, что я ей укажу, и не искала бы

других вещей.

Любовь. На что ты, бесчестное, указало мне, как не на то, откуда

произошла бы моя гибель. Ибо, если бы я объединилась с тем, что ты

мне указало, то меня тотчас стали бы преследовать два главных врага

человеческого рода — Ненависть и Раскаяние, а иногда и

Забывчивость; и потому я опять обращаюсь к Разуму, чтобы он

продолжал и заткнул рот этим врагам.

Разум. То, что ты, о, Вожделение, говоришь, будто видишь

различные субстанции, это, говорю я, ложно, ибо я вижу ясно, что

есть только одна единственная, которая существует сама по себе и

является субстратом всех других атрибутов. А поскольку ты

хочешь называть телесное и разумное субстанциями по отношению к

модусам, которые от них зависят, ты должно называть их также

модусами по отношению к субстанции, от которой они зависят, ибо

они не познаются тобою как существую-

91

 

щие из самих себя. Подобно тому, как хотение, чувство, познание,

любовь и пр. суть различные модусы того, что ты называешь

мыслящей субстанцией, к которой ты все их сводишь и в которой ты

их объединяешь, так и я заключаю из твоих собственных

доказательств, что бесконечное протяжение и мышление вместе с

другими бесконечными атрибутами (или согласно твоему слогу —

другими субстанциями) представляют собой не что иное, как модусы

единого, вечного, бесконечного, из самого себя существующего

существа; и все это мы объявляем, как сказано, единственным или

единством, вне которого нельзя представить себе ни одной вощи.

Вожделение. В твоем способе рассуждения я вижу, как мне

кажется, очень большую путаницу, ибо ты, по-видимому, хочешь,

чтобы целое было вне или без своих частей, что поистине нелепо.

Ибо все философы единодушно говорят, что целое есть вторичное

понятие и не существует в природе вне человеческого мышления.

Сверх того, как я вижу из твоего примера, ты смешиваешь целое с

причиной; ибо, как я говорю, целое состоит только из своих частей

или через них, а ты представляешь мыслящую силу как вещь, от

которой зависят Рассудок, Любовь и т.д. Но ты не можешь назвать

эту последнюю целым, а только причиной действий, которые ты

только что назвал.

Разум. Я вижу уже, что ты призываешь против меня всех своих

друзей и, чего ты не могло достигнуть своими ложными

аргументами, это ты стараешься сделать с помощью

двусмысленности слов, как это обыкновенно делают те, которые

сопротивляются истине. Но этим средством тебе не удастся привлечь

Любовь на свою сторону. Итак, твое утверждение состоит в том, что

причина ( поскольку она порождает действия) должна поэтому

находиться вне их. Это ты говоришь потому, что ты знаешь только

причину, действующую извне, а не имманентную, которая ничего не

производит вне себя. Таков, например, Рассудок как причина своих

понятий. Поэтому я называю Рассудок (поскольку или ввиду того,

что его понятия зависят от него) причиной, а также ввиду того, что

он состоит из своих понятий, целым. Поэтому и бог со своими

действиями и творениями есть не что иное, как имманентная

причина и целое также в смысле второго замечания.

92

 

ВТОРОЙ ДИАЛОГ

Между Эразмом и Теофилом,

относящийся, с одной стороны, к предыдущему,

с другой стороны, ко второй, следующей части

Эразм. Я слышал, Теофил, как ты говорил, что бог есть причина

всех вещей и в то же время что он не может быть иной причиной, чем

имманентной. Но если он имманентная причина всех вещей, то как

можешь ты назвать его отдаленной причиной? Ведь это невозможно

для имманентной причины.

Теофил. Если я сказал, что бог есть отдаленная причина, то это не

относится к тем вещам, которые бог (без всяких условий, кроме

своего существования) непосредственно произвел. Но это никоим

образом не значит, что я назвал его абсолютно отдаленной причиной,

как ты ясно мог понять из моих слов. Ибо я также сказал, что мы

можем назвать его в известном смысле отдаленной причиной.

Эразм. Теперь я достаточно понимаю, что ты хочешь мне сказать;

но я замечаю также, что ты сказал, что действие имманентной

причины соединено со своей причиной таким образом, что образует

с последней одно целое. Если же это так, то бог, кажется мне, не

может быть имманентной причиной. Ибо если он и произведенное

им образуют вместе одно целое, то ты приписываешь богу в одно

время больше сущности, чем в другое время. Избавь меня,

пожалуйста, от этого сомнения.

Теофил. Если ты, Эразм, хочешь выйти из этой путаницы, то

обрати внимание на то, что я теперь скажу тебе. Сущность вещей не

возрастает через соединение с другой вещью, с которой она образует

одно целое; напротив, первая остается неизменной. Я приведу тебе

пример, чтобы ты лучше понял меня. Ваятель сделал из дерева

различные формы, подобные разным частям человеческого тела; он

берет одну из них, имеющую форму человеческой груди, соединяет