Избранные речи - [39]

К НЕМЕЦКИМ КРЕСТЬЯНАМ

Заключительная речь 17 ноября 1935 г. на третьем Имперском крестьянском съезде в Госларе.

Немецкие крестьяне! Вчера вечером мы вместе пережили столь редкие для немецких крестьян и потому тем более прекрасные праздничные часы. Старые и старинные немецкие обряды совершались у нас на глазах, мы видели танцы и слышали песни, глубоко уходящие корнями в наш народ, частично сохранившиеся с тех времен, когда ещё не писалась история, но существовали лишь обряды и обычаи, единые в своей сути, какие только и могли возникнуть на основе единой расы, с которой связано единство чувств и мыслей. И собравшиеся здесь немцы изо всех областей нашего Рейха удивительно похожи внешне, по своим расовым признакам. Невозможно более наглядно довести до нашего сознания, что в немецком крестьянстве тысячелетиями сохранялся лучший тип нашего народа.

И это крестьянство сохранило свой характер как в целом, в народе, так и в отдельных личностях. Это достаточная причина для ненависти ко всему, что строит свои действия на бесхарактерности людей, на обезличенных людях. Еврейство и большевизм должны быть врагами тех, кто сохраняет свою расу и своеобразие и, по природе своей, преграждает путь этим учениям.

Поэтому издавна борьба еврейства при посредстве его прессы, его масонских организаций, марксизма, а после войны и большевизма, направлена против ненавидимой им Германии, против Германии вообще и против крестьянства и армии, как живых носителей типично немецких добродетелей, в частности.

Накануне, во время и после Мировой войны эти силы использовали против Германии все имевшиеся в их распоряжении средства. В дополнение к тому, что говорил вчера Рейхсфюрер СС, я хотел бы указать на значительное и косвенное участие евреев в подготовке и выполнении Версальского договора, особенно на роль большого числа евреев — личных секретарей глав государств.

В первую очередь послевоенная атака была направлена на основы продовольственного снабжения немецкого народа. Согласно указанному договору, эта основа была сужена чисто пространственно. Я подчеркну то, что уже сказал Рейхсфюрер крестьян: если до войны плотность населения Германии составляла 123 человека на квадратный километр, то после войны она увеличилась до 139 человек без учёта столь важной потери обширных колоний с редким населением.

Мне не надо рассказывать вам о том, что экономическому хаосу как последствию Версаля сопутствовало унижение немецкого крестьянства при попустительстве или сознательном содействии сверху. Пока ещё господствовала Веймарская система, нехватка продуктов питания, если требовалось (т. е., если существовала опасность, что голод станет угрозой для самой системы), компенсировалось зарубежными займами. Этой возможностью, как известно, широко пользовались, а международные финансовые круги охотно шли им навстречу.

Полный развал рынка рабочей силы, рост армии безработных — я не верю, что причиной была только неспособность властей, — вызывали всё большее сужение возможностей продовольственного снабжения своими силами и Германия поэтому всё больше становилась зависимой от заграницы. Дело шло к тому, что однажды международные силы получили бы возможность, задержав кредиты, остановить дальнейший ввоз продуктов питания в Германию и организовали бы в ней голод.

А массовый голод, который отрывает людей от земли, делая их беспочвенными, в сочетании с духовной и организационной подготовкой к большевизации означает взрыв отчаяния, означает большевизацию.

Сколь страшно близки мы были до нашего прихода к власти к большевизму, большинство из вас знает, но мир ещё недостаточно это осознал. Я напомню лишь, что число тех, кто голосовал за большевизм в Германии — а именно этого хотели коммунистические избиратели — от выборов к выборам росло.

Можно назвать это судьбой или проявлением Божественной воли, но Адольф Гитлер со своей контрорганизацией пришёл к власти в последний час перед гибелью страны. Его непреклонная решимость уничтожить большевистские организации в Германии и арестовать большевистских вождей смешали карты кукловодам мировой революции.

Воплощённый в еврействе большевизм продолжил свою борьбу извне.

Ничего иного не означало еврейское подстрекательство к бойкоту немецких товаров. Это тоже должно было подорвать основы продовольственного снабжения Германии. И без того ограниченный мировым кризисом экспорт хотели задушить до такой степени, чтобы импорт продуктов питания в Германию всё время сокращался. Враги рассчитывали, что находящееся в тяжёлом кризисе сельское хозяйство на суженном после Версаля пространстве не сможет произвести достаточное количество продуктов питания, что в Германии разразится голод и на смену режима Гитлера придёт большевизм.

Если эти расчёты оказались неверными и удалось — несмотря на все трудности, несмотря на уменьшение объёма экспорта и соответственно меньшее поступление валюты для импорта, несмотря на обременённое долгами и снизившее свою производительность сельское хозяйство — обеспечить немецкий народ продовольствием, то мы обязаны этим, в первую очередь, целенаправленным мерам национал-социалистического правительства и возрождённой силе крестьянства. Битва за продовольствие была, по сути, оборонительной битвой против большевизма. И мы с гордостью можем сказать: и эта битва в нашей оборонительной войне против красного потопа была успешной. То, что в ходе этой битвы тоже возникли трудности, может удивлять и повергать в сомнение лишь тех, кто путает битву с парадным маршем. И тот, кто сетует, что необходимые для проведения этой битвы широкомасштабные меры имели свои теневые стороны, мог бы с таким же успехом сетовать на то, что во время войны подготовка и проведение битвы на своей территории не обходится без ущерба для этой территории.