Избранные рассказы - [9]

Когда мы приехали к дому моей сестры, шофер вышел и позвонил в дверь. Я совсем забыла, что улица такая безобразная. Дома выстроили друг напротив друга, все одинаковые, между ними — только узкая цементная дорожка. И каждый дом — на несколько футов ниже соседнего, поэтому весь длинный их ряд выглядел, как огромный лестничный пролет. Детям, очевидно, разрешалось бегать без присмотра по всем дворам, а травы видно нигде не было, одна грязь.

Дверь открыла моя сестра. Они с шофером перекинулись парой слов, и я увидела, как она вдруг очень встревожилась. Она подошла к машине и, нагнувшись, заглянула внутрь. У нее были новые очки, толще, чем прежде. Казалось, она на меня не смотрит. Вместо этого она спросила шофера: «А вы уверены, что с нею все хорошо?»

«Абсолютно, — ответил тот. — Я бы вам сказал, если было бы плохо. Ее всю в больнице только что осмотрели. Это просто шок. Хорошо отдохнуть — и все пройдет.» Санитар вышел, помог мне вылезти и подняться по ступенькам, хоть я и сама бы прекрасно справилась. Я заметила, что сестра все время поглядывает на меня краем глаза — как и раньше. Стоя на крыльце, я услышала, как она прошептала санитару: «А мне кажется, она еще не очень хорошо выглядит.» Тот похлопал ее по руке и сказал: «С нею все будет отлично. Только не давайте ей волноваться.»

«Мне всегда так говорили, — пожаловалась она. — А она волнуется, и всё.» Санитар сел в машину. «Ее даже не задело, женщина.» Он хлопнул дверцей. «Задело!» — воскликнула моя сестра, наблюдая, как машина отъезжает. Она провожала ее взглядом, пока та не заехала на холм и не скрылась из виду. А я по-прежнему смотрела в настил крыльца, поскольку точно не знала, что случится дальше. Я часто чувствую, когда что-то должно произойти, а когда я это чувствую, то стараюсь совсем не шевелиться — пусть происходит. Никакого смысла об этом думать или пытаться остановить. В тот момент у меня не было никакого ощущения, что должно случиться что-то особенное, однако я предполагала, что мне правильней будет ждать, и пусть сначала предпримет что-то сестра. Она стояла все там же, прямо в фартуке, обрывая кончики стеблей красной ивы, торчавшие из куста рядом. Она по-прежнему отказывалась на меня смотреть. Потом пробурчала: «Чего бы нам в дом не зайти? Тут холодно.» Я открыла дверь и вошла.

Я сразу увидела, что она там все перестроила — только наоборот. В доме всегда были прихожая и гостиная, только прихожая раньше располагалась по левую руку от гостиной, а теперь — по правую. Интересно, подумала я, почему я не обратила внимания, что парадная дверь сейчас — с правой стороны крыльца? Она даже поменяла местами лестницу и камин. Мебель осталась той же, но каждый предмет поставили ровно напротив того, где он стоял раньше. Я решила ничего не говорить — пускай сама объясняет, если захочет. Мне пришло в голову, что она, должно быть, истратила все, что у нее лежало в банке, до цента — и все равно это выглядело точно так же, как и в начале. Я держала язык за зубами, но не могла не озираться с любопытством: до последней ли детали совершила она эту перестановку.

Я вошла в гостиную. Три больших стула вокруг стола в центре были по-прежнему зачехлены старыми простынями, а у торшера возле пианолы целлофан на абажуре по-прежнему был порван. Я начала смеяться — все выглядело таким комичным наоборот. Я увидела, как она вцепилась в край портьеры и жестко на меня посмотрела. Я продолжала смеяться.

У соседей радио играло органные пьесы. Неожиданно моя сестра сказала: «Сядь, Этель. Мне нужно кое-что сделать. Я сейчас вернусь.» Через прихожую она вышла в кухню, и я услышала, как открылась дверь черного хода.

Я уже знала, куда она пошла. Она меня боялась и хотела, чтобы пришла миссис Джелинек. И, конечно, через минуту в дом вошли обе, и моя сестра теперь сразу же прошла в гостиную. Судя по всему, она сердилась, но сказать ей было нечего. Миссис Джелинек — неопрятная и жирная. Она поздоровалась со мной за руку и сказала: «Так-так, старина!» Я решила с нею тоже не разговаривать, потому что не доверяю ей, отвернулась и подняла крышку пианолы. Попробовала надавить на несколько клавиш, но они были на замке и не поддавались. Я закрыла крышку и подошла посмотреть в окно. По тротуару маленькая девочка катила под уклон кукольную коляску; она все время оглядывалась, какие следы та оставляет, выезжая из лужи на сухой цемент. Я была настроена не давать миссис Джелинек над собой никакого преимущества, а потому помалкивала. Я села в кресло-качалку у окна и замычала.

Немного погодя они начали тихонько переговариваться, но я, конечно, слышала все. Миссис Джелинек сказала: «Я думала, они ее оставят.»

Сестра ответила: «Не знаю. Я тоже. Но этот человек твердил мне, что у нее все в порядке. Ха! А она такая же.»

«Еще бы,» — сказала миссис Джелинек. Они ненадолго замолчали.

«Всё, я с этим мириться не собираюсь, — вдруг сказала моя сестра. — Я скажу доктору Данну все, что я о нем думаю.»

«Позвони в Приют,» — настаивала миссис Джелинек.

«Конечно, позвоню, — ответила сестра. — Ты посиди тут. Я схожу посмотрю, Кейт дома или нет.» Она говорила о миссис Шульц, которая живет напротив, — у нее есть телефон. Я даже головы не подняла, когда она вышла. Я уже все решила — остаться здесь, в доме, и ни при каких условиях не позволить им отвезти себя обратно. Я знала: это будет трудно, — но у меня был план, я была уверена: он удастся, если я применю всю свою силу воли. А у меня большая сила воли. Самое важное — сидеть тихо, не говорить ни слова, чтобы не разрушить чары, которые я уже начала сплетать. Я знала, что должна глубоко сосредоточиться, но это мне дается легко. Я знала, что битва будет между сестрой и мною, но я была уверена: сила моего характера и превосходное образование подготовили меня для такой битвы, и я смогу ее выиграть. Нужно только настаивать внутри на своем, и все произойдет так, как я пожелаю. Я сказала это себе, покачиваясь в кресле. Миссис Джелинек стояла в проеме прихожей, сложив на груди руки, и, главным образом, смотрела на входную дверь. Жизнь теперь казалась гораздо яснее и значительнее — так со мною не было очень и очень давно. Только так я получу то, чего хочется. «Никто тебя не остановит,» — подумала я.