Избранные рассказы - [11]

Ее уложили в постель, а к утру ей уже плакать не хотелось: она слишком устала.

Сейчас — середина дня, льет как из ведра. Она сидит на своей кровати (той самой, которая раньше была моей) в Приюте, записывает все это на бумагу. Ей бы никогда это и в голову не пришло до вчерашнего дня, но теперь она думает, что стала мной, а поэтому делает все, что делала бы я.

В доме очень тихо. Я по-прежнему сижу на диване в гостиной. Я могла бы подняться наверх и заглянуть в ее спальню, если б захотела. Но с тех пор, как я там была в последний раз, прошло столько времени, и я уже не знаю, как располагаются комнаты наверху. Поэтому я лучше останусь здесь, внизу. Если поднять голову, я увижу квадратное окошко из цветного стекла над лестницей. Пурпурные и оранжевые стеклышки, узор песочных часов, только света сюда все равно попадает немного — соседний дом слишком близко. А кроме того, и дождь здесь идет очень сильный.

Нью-Йорк

1948

ДЕНЬ С АНТЕЕМ

Ты хотел видеть меня? Тебе правильно сказали. Так меня и зовут. Нтэй. Африканский Великан — вот как меня называют с тех пор, как я начал бороться. Чем тебе помочь? Город уже посмотрел? Не очень паршивое местечко. Тебе повезло, что в эти дни нет ветра. Плохой ветер здесь у нас дует. А без него — солнце слишком жаркое. Аргус? Никогда про него не слыхал. Я не бывал на другой стороне.

Человек по имени Эракли? Да, да, он здесь был. Давно. Я его помню. Мы даже с ним боролись.

Убил меня! так он там вам рассказывал? Понятно. А когда ты пришел сюда, то услышал, что я тут по-прежнему, и тебе захотелось со мной встретиться. Понимаю. Давай-ка присядем. Здесь во дворе есть источник, и в нем — самая холодная в городе вода. Ты спросил об Эракли? Нет, трудностей у него здесь не было — если не считать того, что он проиграл бой. Зачем кому-то ему досаждать? Человек приходит один. Ты никогда его раньше не видел. Пускай себе идет. Зачем его беспокоить? Только дикари нападают на человека, который приходит один. Убивают его, а потом дерутся за его набедренную повязку. Мы же пропускаем людей без лишних разговоров. Они входят с одной стороны, выходят — с другой. Нам так нравится. В мире и дружбе со всеми. У нас есть поговорка: Никогда не бей человека, если не уверен, что можешь его убить, а если уверен — убивай быстро. Там, откуда я родом, мы гораздо грубее, чем здесь, внизу, на побережье. Жизнь у нас труднее, зато здоровья больше. Посмотри на меня — ведь я тебе в отцы гожусь. Если б я всю жизнь прожил здесь, на взморье, я б так не сохранился. И все равно — видел бы ты меня двадцать лет назад. В те дни я на все ярмарки ходил, людям представления устраивал. Быка подымал одной рукой, а другой — хрясь меж рогов, и он замертво падает. Народу такое нравится. Иногда балки головой ломал. Тоже любили — да только с быком это обряд такой был, поэтому быка больше всего просили показать. Все обо мне знали.

Хочешь орехов? Я их каждый день ем. В верхнем лесу собираю. Там деревья растут — таких огромных ты никогда в жизни не видел.

Он лет двадцать назад здесь проходил, но я его прекрасно помню. Не потому что хороший борец был, а потому что совсем полоумный. Такого полоумного, как Эракли, и захочешь забыть — не сможешь.

Бери еще. У меня их полный мешок. Это правда — вкус у них ни на что не похож. У вас на другой стороне таких наверняка нет.

Я только рад буду тебя в лес отвести, если посмотреть хочешь. Это недалеко. Ты же не откажешься немного в гору подняться?

Конечно, он здесь ни с кем дружбы не свел, но какие могут быть друзья у такого человека? Он столько о себе мнил, что и нас-то не замечал. Считал нас всех дикарями, думал, мы на басни его купимся. Еще до поединка все над ним смеялись. Сильный, да — но борец никудышний. Ужасный хвастун и страшный лжец. И невежественный, к тому же.

Вот здесь свернем и пойдем по этой тропе. Все время языком молол. Если ему верить, так все ему по плечу, никого на свете лучше него и быть не может.

По дороге хороший вид открывается. Край света. Каково, а — привык всю жизнь в серединке, а тут на край попал? Должно быть, все по-другому.

Когда Эракли в город пришел, на него и внимания никто не обратил. Должно быть, у него какие-то деньжата с собой были, потому как начал он встречаться тут с парой-тройкой моих знакомых каждый день, да поить их за свой счет. Они мне про него и рассказали, и я пошел как-то раз поглядеть на него — не знакомиться, а просто поглядеть. И сразу понял — никчемный он. И борец никчемный, и человек. Я даже всерьез его не воспринял, куда там вызов какой-то бросать. Ну как можно всерьез к человеку относиться, если у него борода — что твое овечье руно? Подзадержался он в городе, да посмотрел, как я быков забиваю. Да и пару поединков я провел, пока он тут был — и он на каждый, наверное, приходил, на меня посмотреть. И вот я и глазом моргнуть не успел — он меня вызывает. Это ему поединка хотелось. Невероятно. Больше того — мне передали, что он еще и зло на меня затаил за то, что это не я ему вызов прислал. А мне такое и в голову не пришло.

Вся эта земля, что ты здесь видишь, — моя. И вот это, и лес впереди. Я сюда никого не пускаю. Мне гулять нравится, а с людьми встречаться я не хочу. Они меня раздражают. Я ведь раньше с каждым, кого ни встречу, дрался. В самом начале, по крайней мере.