Избранные работы - [167]

Если бы за основательную разработку содержания учения взялись со всей серьезностью, то прежде всего обнаружилось бы, что теоретическая подготовка и в самой тесной связи с ней все изучение теоретической педагогики, которое еще нужно углубить, не может идти рука об руку с введением в учительскую практику, но должно предшествовать ей. Но тем самым ход подготовки народного учителя до такой степени приблизился бы к образованию учителя высшей школы, а разница так явно свелась бы к чисто количественной, что внешнее разделение – при и без того полной свободе и дифференцированности университетского преподавания – стало бы совершенно бессмысленным и бесцельным, а отсюда уже само собой вытекало бы как неизбежное следствие перенесение в университет всего теоретического образования, также и народного учителя.

С другой стороны, в подготовке учителя высшей школы нет в настоящее время более крупного пробела, чем отсутствие достаточно солидного технико-педагогического навыка. То, что в этом отношении дает так называемый семинарский год, очевидно, не может удовлетворить более строгим требованиям. Но, во всяком случае, совершенно неверно, что отношение между собственной разработкой содержания учения и практической деятельностью учителя является как раз противоположным для учителей обеих категорий. Наоборот, единственно правильным был бы такой порядок, чтобы те и другие сначала заканчивали до известного пункта теоретическое изучение предмета, прежде чем применять это изучение на практике к делу собственного преподавания.

Все эти соображения вместе ведут к требованию общей семинарии для учителей обоих родов, для введения в практику школьного преподавания. Эта семинария не должна быть непременно введена в состав университета, будь то в качестве нового отделения уже и без того чрезмерно обремененного философского факультета или в качестве нового, пятого или шестого, факультета, но она должна находиться в университетском городе и быть в такой связи с университетом, чтобы в ней вместе с наиболее опытными педагогами работали профессора университета, так, чтобы в ней преподавались не только философия во всех ее отраслях, психология и важные для педагогики отделы медицины, социальные науки и история, но также и дидактика всех главных учебных предметов и чтобы все это преподавалось столько же с научной точки зрения, сколько и с технически школьной, и притом начиная с самых низших ступеней элементарного преподавания. Для поступления в семинарию будущий народный учитель должен был бы представить аттестат зрелости какой-нибудь средней школы, большей частью реальной школы; для своего дальнейшего теоретического образования он мог бы обратиться к определенным курсам в университете, и от каждого зависело бы углублять эти занятия, смотря по своим силам, дарованиям и свободному времени. Может быть, отчасти все это возможно совместить с упражнениями в семинарии, направленными непосредственно на учебную практику, а потому преимущественно практическими; но для того, чтобы быть допущенным на эти практические курсы, нужно сначала достигнуть известной, требуемой от всякого ступени в усвоении содержания учения и доказать это на особом испытании. А будущий учитель высших школ должен был бы, во всяком случае, закончить раньше свои теоретические занятия в университете, которые не допускают никаких сокращений или нарушений преждевременными практическими упражнениями, и доказать свою зрелость на теоретическом испытании прежде, чем он примет участие в работах семинарии. Последние можно было бы закончить в таком случае в два года (соответственно теперешним семинарскому и пробному году), так что это не удлинило бы времени подготовки. Двух лет было бы достаточно и для школьного учителя с его гораздо лучшей, чем теперь, теоретической подготовкой. С семинарией должна быть связана не только одна школа для упражнений, но целая система таких школ, и при всех этих условиях ничто не могло бы препятствовать предложению Бильмана, чтобы и будущий учитель средней школы прошел сначала элементарный курс. При таком устройстве, не говоря о других неисчислимых преимуществах, теоретическая и практическая педагогика могли бы так работать рука об руку и вступить в такое плодотворное для обеих общение, как это теперь даже отдаленно невозможно.

Все это, конечно, далекие, может быть очень далекие, цели. Но их нужно себе поставить, потому что современное положение не может длиться долго. И то, что может быть временно улучшено без изменения всей основы, всегда будет носить характер жалкого паллиатива. В распоряжении народного учителя, у которого семинария больше пробуждает, чем утоляет, жажду научной постановки, имеется теперь только одно средство – в виде дополнения посещать университет, и то в исключительном случае и под условием некоторых затрудняющих ограничений. Он должен тогда прервать и отсрочить свою службу в школе на два, на три года или больше; он найдет, что его семинарская подготовка недостаточна как раз для тех университетских предметов, которые для него всего важнее, и что эти недостатки могут быть хоть несколько восполнены только при большей, чем средняя, выдержке и силе, поэтому он только в самых редких случаях сумеет извлечь из университетских занятий всю ту пользу, которую он себе от них обещал. Он очень скоро почувствует, что университетское преподавание все время предлагает совершенно другую подготовку не только по размерам, но по самому существу, чем та, которую дает семинария. Слава учителю, который в своем идеальном стремлении к образованию все-таки решается на это, несмотря на все опасности; еще большая слава тому, кто счастливо преодолеет эти опасности и действительно достигнет своей цели. Но вполне понятно, что такой человек часто теряет потом всякую склонность к простой должности народного учителя. Может быть, он окажется пригодным к должности семинарского или школьного надзирателя, или же он пойдет в среднюю школу и достигнет, таким образом, длинным окольным путем той цели, которую он мог бы достигнуть в гораздо более короткий срок и с значительным сбережением сил, не проходя семинарии.