Избранные произведения в одном томе - [1002]

— Полковник может нам пригодиться, — сказал Уордл.

— И не только он, — ответил Фоули, — По словам этого ста-мита, среди пленных есть ещё четыре бывших полковника и один бывший алюэзинский генерал-майор.

— Имя узнал?

— Генерал Парта-ак-Ваим.

— Нам нужно обязательно его разыскать. Найдем укромное местечко и поговорим с ним.

— Вы ещё заставьте его мыслить по-земному, — язвительно заметил Пай, сомневающийся, что семерым землянам удастся изменить укоренившиеся представления других рас.

— Мои любезные соплеменники, — подал голос Холден. — Время ещё совсем не позднее. С этим удачно сочетается присутствие среди нас некоего мужа по имени Робер Шеминэ, которого специально учили открывать любые замки, сделанные любыми мыслящими существами. Путем нехитрых расчетов я установил: на территории нашего принудительного нахождения стоят четыре корпуса. Следовательно, вероятность отыскать в нашем корпусе этого… Патак-дальше-не-знаю-как…

— Его зовут Парта-ак-Ваим, — напомнил Уордл.

— Вот-вот. Значит, вероятность найти его здесь — один к четырем, — закончил свою тираду Холден. — Чего вы ждёте, мальчики? Или у вас ножки не ходят?

— Ты можешь открыть нашу дверь? — обратился к Шеминэ Уордл.

Кряжистый Шеминэ, на челюсти которого ещё не зажил синяк, полученный при захвате в плен, молча порылся в карманах и извлек связку надфилей.

— Скучно проторчать целый день в мастерских и ничего не взять на память, — сказал он и пошёл возиться с дверью.

— Вы ведь оба работали в мастерских. А тебе что-нибудь удалось прихватить оттуда? — спросил Уордл у молчуна Казазолы.

Вместо ответа Казазола полез к себе за шиворот, нащупал веревочную петельку и вытянул то, что до сих пор размещалось у него между лопаток. Молчун взял «на память» среднюю часть рессорной пластины от кастанского грузовика, похожую на слегка изогнутую металлическую линейку. Длина пластины была не менее тридцати дюймов, а ширина — один дюйм. В ее центре было просверлено два потайных отверстия, у концов — по одному. Казазола отдал пластину Уордлу.

— И ты сумел незаметно для окружающих просверлить эти отверстия? — спросил Уордл.

Казазола кивнул.

— Ну и виртуоз! А проволоку тебе удалось захватить?

Казазола равнодушно подал ему моток проволоки. Но этим его «сувениры» не исчерпывались. На ладонь Уордла легла дюжина шестидюймовых гвоздей с обкусанными шляпками. С того конца Казазола сделал пропилы. Острия гвоздей он дополнительно заточил.

— Ах ты, наша трудолюбивая пчелка! — сказал довольный Уордл.

Казазола улыбнулся краешком губ и снова кивнул.

— Ты будешь открываться, чертова коробка? — выругался на замок Шеминэ, — Если тебя ставили кастанцы, это ещё не значит, что больше никому тебя не открыть. К счастью, у них хватило мозгов не прикрутить тебя вверх тормашками.

Шеминэ что-то ковырнул в замке. Тот протестующее скрипнул, потом щелкнул и поддался. Дверь открылась.

— Ничего особо хитрого. Теперь его можно открывать, когда угодно.

— Кто-нибудь пойдет со мной? — Уордл вопросительно оглядел товарищей.

— Меня прошу не тревожить, — зевнул Холден. — Притомился я сегодня.

— Мне так и так придётся идти, — сказал Шеминэ. — Кто ещё вам откроет двери камер?

— Думаю, что и мне нужно пойти, — рассудил Фоули. — Я ведь получил от стамитского полковника нечто вроде рекомендации. Возможно, это облегчит нам установление контактов.

— Здесь ты прав. — Уордл осторожно выглянул в коридор. Пусто, — Троих вполне достаточно. Незачем лезть целой оравой. Если нарвемся на охранников, будем строить из себя идиотов. Скажем, что дверь в нашей камере была не заперта. Мы не знали, что нельзя ходить по коридорам, и больше не будем.

Немного подумав, он сказал:

— Начнем поиски с верхнего этажа. Так и шуму меньше, и меньше опасности нарваться на кастанцев.

Уордл быстро и почти неслышно шёл по коридору к лестнице. По ночам здание не освещалось, но это не мешало сносно видеть. При трех лунах и изобилии звезд на Гатине не бывало непроглядно темных ночей. Помимо естественного света, коридору кое-что перепадало от соседства с освещенным парапетом стены.

Выйдя на лестницу, Уордл остановился, махнул Шеминэ и Фоули, чтобы не шевелились, а сам стал вслушиваться. Наверху было совершенно тихо: ни топота сапог охранников, ни приглушенных голосов пленных.

Представляю, если бы этот корпус был целиком заполнен землянами, подумал Уордл. Какая там тишина! Тут бы все шумело и бурлило, и в самом воздухе ощущался бы бунтарский дух. В какой-то книге Уордл вычитал странное сравнение тюремных бунтов с… цепной реакцией. Где-то, в одной из камер, собирается достаточное количество человеческой «критической массы» — и пошло. Немало таких бунтов были просто выплесками слепой ярости и стихийного протеста. Но на другой планете и при иных обстоятельствах подобная «цепная реакция» — великое благо. Вот только достаточно ли будет «критической массы» семерых землян, чтобы она началась?

Уордл поднялся на седьмой этаж, заглянул в пустой, никем не охраняемый коридор, затем стал подниматься дальше. Шеминэ неслышно следовал за ним. Фоули, похожий на черную тень, был замыкающим.

На площадке десятого этажа Уордл остановился. Шеминэ и Фоули мгновенно замерли, думая, что он услышал какие-то звуки. Нет, вокруг по-прежнему было тихо.