— Ха! — засмеялся Кацман. — Ну вот, теперь всё ясно. Они засушивают укроп и зверобой, складывают в банки и потом по вкусу добавляют. Вот он, ихний гербарий!
— Так-так! — поддакивал мордж. — Петрушку, пустырник, ромашку.
— Ха! — смеялся лоцман. — А в вёдра-то чего кладёте? Грибы, что ли, солите?
— Так-так! — поддакивал морбрдж. — Гербы.
— Грибы, — подправил лоцман. — Кэп! У них — грибарий! Как называются грибы-то ваши? Сыроежки? Свинушки? Опёнки?
— Да нет, — отвечал морджовитянин. — Герб
Синегории,
Татароманджурии,
Фанаберии,
Сарайстана,
Демонкратии,
Страстотерпии,
Охреновании.
— И это все в ведра.
— Ну конечно, в вёдра удобнее.
— А гербы откуда берёте?
— Да они растут тут повсюду, прям под кустами, а больше на пеньках.
— Давайте высадимся, кэп, — предложил Кацман. — Наберём гербов, насолим.
— Да стоит ли? Не будем попусту шлюпку марать. Если б это были хорошие грибы, вроде шампиньонов, с которыми мы встречались, а слишком много гербов нам не надо. Эй, любезный, ты кинь нам сюда на судно пару-тройку гербов.
— Пожалуйста, сколь хошь накидаю, — ответил бордж и накидал нам с берега пару вёдер гербов. Всё больше Казахстана.
Солить мы их не стали, а просто нанизали на суровые нитки и развесили между мачтами сушить.
Они долго болтались под солёным морским солнцем, хорошо провялились, и мы любили, бывало, выпить портеру и закусить вяленым гербом.
