Избранные произведения в двух томах. Том 1 - [5]

У Жени Прохорова есть друзья, хорошие наставники, и все же только напряженная внутренняя работа ума, сердца, воли помогает ему обрести веру в себя, определить свой дальнейший путь. Действовать при этом приходится методом проб и ошибок, иногда это крайне рискованный и болезненный метод, но другого пути у героев нет. Нет готовых рецептов — как жить, — да никто из них и не согласился бы принять такой рецепт. Все впереди, а значит — впервые, не только у Саньки Рымарева, курсанта военной школы, и Жени Прохорова, поступающего в консерваторию. Все впереди и у героя ранней повести, отслужившего в армии комсомольца Алексея Донцова, и у многих персонажей писателя.

Способность видеть мир как бы заново присуща и Ивану Еремееву. Он прожил немалую и нелегкую жизнь, ему знакома горечь несправедливости. Но эта горечь не переросла у Еремеева во вселенскую обиду, не опустились его руки — руки труженика, человека, знающего цену своей рабочей профессии. И он как бы заново обживает мир, в который вернулся, испытывает чувство обновления.

Первооткрытие и переоткрытие мира — не только ощущение, хорошо знакомое героям, но и творческий принцип самого писателя. Он видит и открывает в привычном, порой примелькавшемся — черты необычного, того, что полно глубокого смысла и значения, что позволяет чувствовать постоянную новизну бытия. И, пожалуй, самое важное в этом творческом принципе — умение вовлечь читателя в этот нелегкий и радостный процесс, умение, которое многого стоит.

* * *

Творческая зрелость приходит не сразу и у каждого по-своему. В ранних вещах Рекемчука мы встречаемся с элементами некоторой зарисовочности, эскизности, в них далеко не всегда чувствуется глубина авторского замысла, выверенность характеристик, ассоциаций, отдельных образов. Так, в рассказе «Останутся кедры» рассуждения автора о влиянии климата гор Сванетии на человека сначала воспринимается как поэтическая метафора: «Здесь характер приобретает утонченность клинка и отвердевает. А мысль приучается к спокойному парению…» Но далее эта метафора переводится автором в реальный план и явно утрачивает не только поэтичность, но и, так сказать, свою собственно познавательную ценность: «Кстати, покинув затем горы, человек обретает свою прежнюю походку, постановку головы, характер и способ мышления».

В повести «Время летних отпусков» — в целом удачной, интересной, свежей — излишне усложнена и перегружена «психологизмом» сюжетная линия Панышко — Гореловы, неоправданно легко разрешается конфликт главной героини с Ульяшевым.

Нет ничего удивительного в том, что в ранних произведениях писателя встречаются какие-то огрехи — эти неизбежные спутники литературной молодости. Важнее и примечательнее, что подобных издержек значительно меньше, скажем, уже в «Молодо-зелено» и особенно в «Товарище Гансе», «Мальчиках», «Скудном материке», в новых его рассказах. Конечно же, речь опять-таки идет не о том, что эти произведения вообще неуязвимы для критики, но о том, что писатель завидно быстро прошел пору ученичества и вступил в пору зрелости. Это пора глубоких раздумий о жизни, о человеке, времени, пора более интенсивных творческих поисков, зрелых художественных решений.

«Я хочу подняться к истокам» — слова героя одного из рассказов Рекемчука. «Подняться к истокам» — это и девиз самого писателя, означающий стремление не ограничиваться снятием поверхностного слоя жизни, а идти вглубь, исследовать те существенные процессы, которые происходят в обществе, показывать те благотворные перемены, благодаря которым, как отмечает один из героев «выпрямляются характеры, свежеет мысль, обретают цену достоинство и честь…».

И нет ничего странного в том, что понятия «подниматься к истокам» и «идти вглубь» оказываются синонимичными. При всей внешней их противонаправленности, они выражают стремление проникнуть в самую суть изображаемых явлений, характеров, конфликтов, постичь основы жизни народной.

А. Рекемчука, как и других писателей, волнует важная проблема его профессии: каким путем должно идти постижение жизни, что такое правда в искусстве, в чем порой кроется причина тех или иных издержек?

Пережитое и сопережитое — вот, по мнению самого писателя, два пути, два основных русла, по которым материал действительности «перетекает» в художественное произведение. Движение по этим каналам подчинено своим особым законам, но есть между ними и нечто общее, объединяющее — их должна постоянно питать и обновлять вечная река жизни.

Нередко можно услышать: в этом произведении все, как в жизни. И действительно, нет большей похвалы для писателя, чем отметить верность созданных им образов жизненной правде, реальным характерам.

«…Согласитесь, это профанация, когда тайгу снимают в Звенигороде, а Баренцево море — в Ялте…» — говорит кинорежиссер Одеянов («Скудный материк»), и, надо думать, автор полностью согласен со своим героем. Да, читатель не поверит большому, если писатель сфальшивит в малом, это аксиома. И все же только правдоподобие не исчерпывает в полной мере ни целей искусства, ни самого существа творческого процесса — им как бы невольно исключается творческая активность, воля художника, его талант. При таком «исключении» речь может идти лишь о хороших или плохих копиях действительности — не больше. Подлинно же художественный мир жизнеподобен и неповторим одновременно. Именно таков художественный мир произведений А. Рекемчука.