Избранные произведения в 2-х томах. Том 1 - [28]

Первые же данные, полученные в комендатуре, подтвердили всё сказанное Гроссманом. Одновременно полковник направил к изобретателю врача. Медицинское освидетельствование показало, что Гроссман психически здоров, но нервная система у него расшатана.

— А у кого сейчас нервы в порядке? — сказал врач, сообщая свои выводы. — Просидеть почти три. года в психиатрической лечебнице! Да от этого и самый здоровый человек утратит душевное равновесие.

На другой день полковник Чайка появился на «Сода-верке». Его встретил директор и пригласил к себе в кабинет.

Лицо директора не выражало особенного восторга. Сейчас ещё не пущен ни один цех, но скоро дело наладится. Завод должен приступить к производству минеральных удобрений для сельского хозяйства. В настоящее время проводится большая исследовательская работа, связанная с предстоящим выпуском новой продукции.

Полковник выслушал объяснения директора, затем выразил желание пройтись по заводу.

Осмотрели пустующие цехи. Перешли в лабораторию. Директор распахнул двери в большой двухсветный зал со стеклянным потолком, и Чайке показалось, будто он и в самом деле попал в царство точнейшей науки. У столов, заставленных приборами и аппаратами, в полнейшем молчании трудились сотни людей в белых халатах.

Директор пояснял: здесь проводится огромная работа научно-исследовательского характера. Полковник подошёл к одному из специалистов и спросил:

— Чем вы сейчас заняты?

— Я проверяю эффективность нового удобрения, — ответил химик.

— Какое же это будет удобрение?

Человек в белом халате стал рассказывать. Он выражался весьма туманно, и Чайка, который всегда любил и хорошо знал химию, сразу убедился в том, что его собеседник — полнейший невежда. Полковнику стоило больших усилий сдержать себя, чтобы спокойно выслушать нескончаемый поток ничем не связанных формул и терминов. Расчёт здесь был весьма простой: советский офицер всё равно ничего не понимает — значит, ему можно преподнести любую бессмыслицу. Присутствующие слушали объяснения коллеги внимательно и серьёзно, только один молоденький лаборант наконец не выдержал, фыркнул и быстро спрятался где-то за столами, заставленными колбами и ретортами.

— Сколько здесь у вас научных работников? — спросил полковник у директора, когда инженер наконец умолк.

— Сто тридцать восемь человек.

— Многовато… — отметил комендант, снова оглядывая зал. — Ну, хорошо, — добавил он. — Я думаю, с осмотром завода мы покончили.

Он видел, с каким облегчением вздохнули, услышав эти слова, все присутствующие.

«Ладно, ладно, радуйтесь, — подумал комендант, вспоминая Гроссмана. — Сейчас я вам устрою концерт!»

Он зашёл с директором в кабинет и очень медленно, так, чтобы тот мог наверняка понять каждое его слово, проговорил:

— Я в своё время окончил технологический институт и глубоко поражён удивительными познаниями, которые обнаружили ваши «учёные».

При первых же словах коменданта директор побелел. Растерянный, он пытался что-то объяснить, прекрасно понимая всю несостоятельность своих доводов.

— Мне всё ясно, — сказал Чайка. — Сколько человек и кого именно вам приказали принять на работу перед нашим приходом?

— Я никого не принимал.

— Вы же сами понимаете: я всё знаю, и не стоит вам усугублять свою вину.

Директор сдался. Торопливо, чуть не плача, он стал оправдываться. Сам он ни при чём: его здесь долго не было, а этих людей принимал на работу его заместитель, проклятый нацист, который успел сбежать на запад.

Через пять минут комендант получил полный список лжеспециалистов. Среди них оказались и такие личности, которых уже давно разыскивали. Во всяком случае, ни один из этих «химиков» не хотел бы встретиться лицом к лицу с правосудием.

— Благодарю, — сказал полковник, пряча в карман список, — завтра на работу они уже не придут.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

На окраине Дорнау, против последней бензоколонки, стоит длинное четырёхэтажное здание заводского типа. В открытые широкие окна видны ряды станков, оттуда доносится приглушённый шум моторов.

Авторемонтный завод «Мерседес» в те дни выполнял заказы Советской Военной Администрации. На соседнем пустыре выстраивались целые шеренги искорёженных, искалеченных войной машин. Трактор ежедневно втягивал несколько таких автомобилей в широкие заводские ворота. Казалось бы, никакие усилия не смогут придать изуродованным машинам прежний вид. Но умелые руки выпрямляли помятые крылья и кузова, покрывали их блестящей краской, перебирали моторы, и машины снова выбегали на простор дорог.

Для контроля сюда был направлен военный представитель лейтенант Дробот, в прошлом танкист, хорошо знакомый с ремонтом двигателей.

Заводом уже лет тридцать управлял директор господин Бастерт. Авторитет его здесь был непререкаем, он считался незаменимым специалистом.

Лейтенант Дробот пристально приглядывался к действиям Бастерта. Больше всего удивила лейтенанта система оплаты на заводе. Рабочие получали жалованье подённо, и о высокой производительности труда говорить не приходилось.

Дробот пробовал поговорить на эту тему с директором, но тот только руками разводил: испокон веков здесь платили так, требовать сейчас от рабочих большей производительности он не может. Ведь снабжение плохое, да и завод не получает необходимых материалов. Свою правоту директор подкреплял множеством доказательств.