Избранные произведения. Том 8 - [161]

В тот же день они провели повторные лабораторные испытания излучателя, еще раз убеждаясь в его работоспособности. Теперь оставалось применить его в деле, хотя Березин не представлял себе, как это можно было сделать. Поставить излучатель где-то на будке автоматической станции наблюдения? Но НЛО могли в той местности, не появиться совсем. Ждать «личной» встречи с ноликами? Но где? Нельзя же надеяться на случай, тем более, что им везло уже дважды.

Недоумение «главного конструктора» отдела рассеял Ивлев. Однажды в середине дня, когда Максим с Анной помогали Гаршину разбираться в рулонах записей, поступивших с автоматических станций Крайнего Севера, он явился в машинный зал и изрек:

— Собирайтесь. Срочно выезжаем. Анна, Максим и… Максим, тебе нужен кто-нибудь в помощь?

— В принципе… разве что Миша Рудаков, — осторожно сказал Березин, подумав, что перетаскивать снаряжение одному — удовольствие не из приятных. — Или он занят другим делом?

— Пусть будет Рудаков. Заканчивайте с машиной и собирайтесь.

— А я? — заявил Гаршин, хмуро разглядывая испачканные графитом руки. — Можно и я поеду? Может, снизойдет озарение… а то я закопался в математике и ни шагу с места.

— И ты, — подумав, великодушно решил Ивлев. — Теоретик нам необходим. Но учти, работать придется больше носильщиком, амбалом.

— Грузчик с кандидатским стажем, — хихикнул Березин тихонько.

— Куда летим? — с любопытством спросила Анна, глядя на Ивлева снизу вверх.

— Куда? — переспросил Ивлев. — В Приморский край, под Уссурийск. О транспорте я уже позаботился.

ПОИСК ЦЕЛИ

В Приморье они улетели без Ивлева. Его по каким-то делам вызвали в министерство, и, разъяснив всем их задачи, он отбыл с Богаевым в неизвестном направлении.

До Хабаровска летели на комфортабельном ИЛ-76. Пробыв в аэропорту три часа, эксперты Центра взяли билеты на ЯК-60, до Уссурийска. А при посадке в самолет произошел беспрецедентный случай: Рудаков, сказав перед самым отлетом, что отлучится на минуту, не пришел даже после вызова по громкоговорителю и остался в Хабаровске; рейс из-за отставшего пассажира, естественно, не отменили.

Билет Рудакова Гаршин оставил сопровождающей, чтобы та передала его и деньги на еще один билет товарищу. Настроение группы упало, и до Уссурийска они летели в молчании, каждый со своими мыслями.

Березин, попытался угадать, по какой причине мог опоздать педантичный Михаил, человек точный и пунктуальный во всех отношениях, и остановился наконец на несчастном случае, подумав, что кому-то из них надо было бы остаться и разыскать Рудакова. Делиться выводами он, понятное дело, ни с кем не стал, было уже поздно, но, переглянувшись однажды с Анной, понял, что и она думает примерно о том же.

В Уссурийске Гаршин предложил позвонить в аэропорт Хабаровска и выяснить, что с Рудаковым. Признав идею хорошей, ему же и доверили ее реализацию. Но пока он наводил справки и звонил, на транспортном АНе прилетел Рудаков, несколько смущенный оборотом дела.

— Ну и связи у тебя! — пробормотал Березин, пожимая ему руку с облегчением. — Собственный самолет! Быстро ты нас догнал. Там тебя Владислав по телефону ищет, иди, обрадуй его. Что, кстати, случилось?

— Часы подвели, — сказал Рудаков, ни на кого не глядя. — Извините, братцы, так уж получилось…

По мнению Березина, Михаил чего-то не договаривал, но колупаться в этой истории не хотелось, тем более, что Рудаков чувствовал свою вину и заметно переживал. Инцидент был исчерпан, все повеселели, и комплект аппаратуры, с которой они уже порядком намучились, перестал казаться чересчур громоздким и тяжелым.

На автовокзале Уссурийска, до которого добирались на попутном «МАЗе», как и говорил Ивлев, их ожидали двое ребят из местного управления грузового транспорта. Они ждали второй день, просидели вчера до ночи, утром же пришли опять. Березина это не то чтобы удивило, но заставило призадуматься. Чтобы двое людей, имеющих свой план работы, гоняли лодыря два дня, ожидая неведомо кого и неведомо зачем, — в этом чувствовалось влияние Ивлева, его умение доказать необходимость данного ожидания и его забота о своих подчиненных. Такое случалось не в первый раз, но Березина до сих пор поражала та готовность, с которой приходили им на помощь абсолютно посторонние и главное очень занятые люди, и он каждый раз чувствовал себя виноватым, словно отрывал людей от работы ради пустяков. Нет, он не считал, что работники отдела занимаются пустяками, но люди, которые им помогали, своим трудом создавали реальные ценности, они же лишь изучали возможности созидания таких ценностей в будущем, а что из этого получится — не знали.

Погрузив вещи в микроавтобус, который подогнали водители, эксперты Центра расселись по свободным сиденьям сами, и вскоре поплыла перед ними, разворачиваясь спиралью, синеватая лента дороги.

Уставшая Анна положила голову Березину на плечо и уснула, а он, боясь шелохнуться, почти весь путь до места просидел в одной позе, не обращая внимания на затекшую руку и плечо.

Вот уже второй раз они ехали рядом, и, хотя после того памятного разговора, когда Анна предложила «ждать и надеяться», и даже после ее спасения на скалах Камчатки, Березин ни одним намеком не давал ей понять, что считает ее чем-то обязанной ему, хотя отношения между ними остались внешне прежними, дружескими, не более, — надежда в душе росла. Миша Рудаков как-то сказал, что пессимист — это хорошо информированный оптимист. Во всех делах, требующих трезвого расчета, Березин старался быть пессимистом, но к Анне… тут уж он хотел быть только оптимистом, тем более, что Ивлев, кажется, склонен был поддерживать в нем этот дух.