Избранные произведения. Том 7. Проклятые - [48]

— Да, конечно. Но это все-таки наука, а не магия. — Щелчок острых зубов массуда как будто подтвердил эту мысль.

Мониторы, расставленные по операционной, отражали каждый эпизод операции. Все ясно видели нервный узел, течение крови по капиллярам, нейроны, которые связывали центр с остальной частью мозга. Один за другим они перерезались невозможно краткими, точно применяемыми взрывами высокочастотного звука. Постепенно нервный центр изолировался от всего мозга и становился не более опасным, чем доброкачественная опухоль.

— Я слышал, — пробормотал высокий человек, и его внимание перекочевало с монитора на пациента и обратно, — что среди присутствующих немало таких, кто не слишком-то огорчится, если во время операции пациент умрет. Этот Раньи-аар вовсе не чудовище. Это обычный человек, которого лишили права рождения еще до того, как он родился.

— Я видел его генетическую карту. Меня не нужно убеждать, — ответил Первый-по-Хирургии.

— Извините. — К своему удивлению, человек обнаружил, что прикусил нижнюю губу. Он никогда этого не делал. Но и подобных операций ему не приходилось проводить. Здесь на карту поставлена не просто одна жизнь. Все друзья пациента также были потенциальными кандидатами для подобной операции. Хотя, если они не сумеют привести в порядок этого…

Он знал, что, проживи он и лет двести, он никогда не сумеет сравняться по мастерству с медицинским компьютером или с мастерством гивистамов. Но что-то внутри заставляло его пальцы слегка подергиваться, как будто он, а не бинарные импульсы манипулировали инструментами.

Первый-по-Хирургии прервал его размышления:

— Я знаю, о ком вы говорите. Они уверены, что индивидуумы, подобные этому, должны быть уничтожены. Они боятся заразы и скрещивания, которые могут привести людей к зависимости от амплитуров. — Они не думают о спасении отдельного индивидуума. Мы же — врачи, поэтому думаем по-иному.

Не говоря уж о том, что от него можно получить массу полезной информации, пока он будет жив, — думал человек. Хотя он не осуждал и гивистама. Тем более, что испытывал подобные же ощущения.

В операционной было тихо, как в гробнице, если не считать методических вспышек и щелчков инструментов. Над пациентом двигался лишь скальпель.

Только когда блестящая тарелка убрала иглы и отодвинулась в сторону, выполнив запрограммированные действия, в операционной раздалось разноязычное многоголосие, жужжание трансляторов. Сканнеры показывали, что нервный узел был полностью изолирован от всего мозга. Впрочем, в этом случае крики ликования были преждевременны. Видимый успех еще требовал медицинского подтверждения.

Присутствующие врачи столпились вокруг различных технических установок, мониторов. Мозг пациента сохранился. Выпущенные на волю клетки не вышли из центра и не разрушили мозг. Циркуляция крови, дыхание, все иные формы функционирования организма были в норме. Не произошло и внутреннего кровоизлияния. Первый-по-Хирургии позволил себе радостно поскрипеть зубами.

Врач-землянин едва ли заметил, как прошло время операции. Он отошел от монитора и присоединился к Первому-по-Хирургии.

— Все в порядке. Когда он очнется, то не ощутит никаких перемен. Только что всю оставшуюся жизнь в его мозгу будет находиться совершенно ненужный узел нервных клеток, и любой амплитур, который попытается сделать ему внушение, будет крайне удивлен результатом. Если, конечно, предположить, что в результате операции он полностью восстановил способность к естественной защите своей нервной системы.

— В любом случае, он больше не сможет быть объектом их воздействия, — сказал решительно Первый-по-Хирургии. В этом заключалась главная цель операции. — Ну, а если восстановятся защитные человеческие реакции, тем лучше будет для него. — Первый-по-Хирургии выглядел задумчиво. — Но я думаю, что эту информацию необходимо скрыть от основной массы населения Узора.

Тихо разговаривая между собой, оба врача покинули операционную. За ними последовали остальные медики, присутствовавшие при операции. Вошла вторая хирургическая команда, которая занялась приведением в порядок хирургических инструментов.

Ультразвуковой скальпель был поднят к потолку. На его место опустились инструменты более внушительной формы. Хотя предыдущая процедура была значительно более тонкой по своему характеру, вторая была более продолжительной. Хирурги предполагали убрать излишки костей со щек пациента, перестроить его уши, укоротить его пальцы и восстановить дополнительные кости вокруг неестественно широких глазниц.

Первая команда восстановила внутренний человеческий облик пациента, второй команде предстояло восстановить его подлинный внешний облик.

Неважно, что среди них не было людей. Гивистамы и о’о’йаны прекрасно знали физиологию Homo Sapiens, потому что значительную часть своей жизни провели возвращая к жизни наемников с Земли. Художники не в меньшей степени, чем врачи, они были убеждены, что когда будут сняты повязки, пациент будет похож на кого угодно, но только не на представителя враждебной расы.

Хирург-землянин, присутствовавший на операции, хотел бы остаться и увидеть это. Но он знал, что вряд ли ему позволят это сделать. Его присутствие необходимо в сражении. Мало кто из людей выбирал себе профессии, в которых их могли превзойти представители иных рас. Поэтому ценность этих специалистов была особенно большой. Хирург полностью понимал ситуацию. Ведь и легче, и приятнее специализироваться в той области, в которой никто не сможет превзойти человека.