Избранные произведения. Том 1 - [24]

В другом углу стоглазый Страх,

Еще в углу, где тину ткут,

Красавка Рая, вся в слезах.

Уж сколько дней Морской Горбыль

Со дна кричит, к себе зовет,

Мутит волну и пенит пыль,

Вот там, внизу, кричит и ждет.

Я — Рая, цвет пустынных стран,

Душа цветов, дерев и трав,

На что ему мой смуглый стан,

Меня ль возьмет рука-удав?

Я — Рая, птица тихих снов,

Вечерней пены алый плеск,

Играю здесь, и синий кров

Мне сыплет в очи звездный блеск.

А он, Горбыль, глотун пучин,

Уставив снизу круглый глаз,

Качает остров. Гул трясин

Сильнее к ночи каждый раз.

Спуститься вниз — умру от слез,

Замкнута жадной пастью-тьмой.

Остаться здесь — в напоре гроз

Потонет синий остров мой.

Не слышит море жалких слов.

Не знает море тихих душ.

Морской Горбыль игрой валов

Сорвал покров и вздыбил тишь.

Смуглеет синь, и бьет прибой.

Спустилась ночь на гребни пен.

И тешит море ярый бой,

Победный крик и смертный плен.

Вздымают волны рать на рать,

И стонет остров в три угла.

Вот Спрут тонуть. Вот Страх бежать.

Вот третий угол тянет мгла.

И вдруг во тьму весь остров — раз!

И два. И три. И нет его.

И смотрит зорко круглый глаз

В потемках царства своего.

Утихло море. Стынет гул.

Пестреет зыбь. Стоит вода.

Морской Горбыль волной хлестнул,

Вот так, вот так! Неси сюда!

Морской Горбыль победой пьян.

На дне сидит, как зыбь, дрожит…

Целует, лижет смуглый стан,

Одна нога с другой лежит.

Теперь моя. Теперь узнал

Я вкус и цвет надводных тел.

Все принесет покорный вал,

Чего б Горбыль ни захотел.

ТАР

1. «Велика страна Валкáланда…»

Велика страна Валкáланда,

Грозен Тар к сынам Валкáланды.

Опустился Тар в Валкáланду

Серой птицей долгокрылою.

И сказали люди: — тучи —

Про его густые крылья

И разгневали могучего.

Десять лет висели крылья,

Десять лет меняли перья,

Десять лет летел в Валкáланду

Белый пух от крыльев Тара.

И взмолились люди Тару:

Мы темны перед тобою,

Подними крыло святое,

Чтобы солнце золотое,

Чтобы небо голубое

Показалось над страною.

Грозен Тар к сынам Валкáланды,

Но и Тар бывает ласков:

На сто дней крыло он поднял

Из трех сотен дней годичных,

Из трех сотен с половиной.

И оставил так навеки,

Чтобы солнце золотое,

Чтобы небо голубое

Было сто дней над страною,

А крыло его святое

Половину и две сотни.

2. «Велика страна Валкáланда…»

Велика страна Валкáланда,

Кругло озеро Уюхта,

Славен город Юхтаари,

Знатен род Еякинасов,

Знатен Оле Еякинас,

Белокура Ялитара,

Ялитара Еякинас.

Как весной вершины сосен

Любит ветер гор суровый;

Как весенний первый листик

Любит ветку-мать нагую;

Как зеленый цвет черники

Любит влагу мягких кочек;

Как любила Юна Блава,

Пряха синей выси неба,

Пастуха волов вечерних,

Так любила Ялитара

Ону Кнута.

Каждый взор его был сладкой

Каплей меда в соты сердца;

Каждым словом, как заклятьем,

Дорожило чутко ухо;

Каждый шаг его на землю

Был земле ее надежды

Болью, жалящей, как пчелы.

Как осенний жадный ветер

Любит вихри желтых листьев;

Как упрямый белый корень

Любит треск засохшей почвы;

Как невидный крепкий вереск

Любит гибель всех растений;

Как любила злая Мара,

Пряха черной выси неба,

Пастуха быков рассвета,

Так любила Ойкаюка

Ону Кнута.

Каждый взор его был кровью,

Сердца теплой алой кровью;

Слово каждое зарею

Заливало шею, тело;

Каждый взгляд его на небо

Небесам ее желаний

Был укусом черной птицы,

Заклевавшей в поле падаль.

3. «Тар мой властный, огнеокий…»

Тар мой властный, огнеокий,

Ты разбил мою ладью.

Я принес тебе высокий

Череп пива, сердце птицы и кутью.

Тар мой грозный! Ты нещаден,

Ты угнал мои стада.

Я принес мозги всех гадин,

Нет им счета, сколько пота и труда!

Тар всевластный, вечно гневный,

Ты убил невесту-дочь.

Я зажег костер полдневный,

Жег быков, не тронув мяса, день и ночь.

Тар, о жадный! Самой сильной

Ты лишил меня жены.

Жертвы я не знал все сильней:

Вылил кровь седьмого сына у сосны.

Тар, на помощь! Чьей же властью

Стали дни мои пусты?

Жрал ты жертвы полной пастью,

Ты без сердца — или все это не ты.

4. «Для тебя, мой лазоревый Тар…»

Для тебя, мой лазоревый Тар,

Приняла я людскую красу,

Расточила всесилие чар,

Колдовала в священном лесу.

Ты отверг меня, лунную дочь,

Золотую богиню серпа,

И напрасно к тебе в эту ночь

Пролегла небесами тропа.

Я спустилась в жилище жреца,

Я забыла высокую мать,

Я слезами отмыла с лица

Божества роковую печать.

Я носила дрова, собирала траву,

Отдавала себя колдуну.

Вот я жрицей бездомной слыву

И встречаю людскую весну.

Приготовлено ложе давно.

Приходи ко мне, ласковый Тар!

Голубою весной зажжено

Девье сердце, пылающий дар.

14 марта 1906

ЧЕРТЯКА

1. На побегушках

Был я маленьким чертякой,

Надо мной смеялся всякой,

Дергал хвост и ухо вил.

Огневик лизал уста мне,

Земляник душил на камне,

Водяник в реке томил.

Ведьмы хилые ласкали,

Обнимали, целовали,

Угощали беленой.

До уморы, без отдышки,

Щекотали в самой мышке,

Рады одури шальной.

На посылках пожелтелый,

Я, от службы угорелый,

Угомону не знавал.

Сколько ладану, иконок

Из пустых святых сторонок

Для других наворовал.

Никакой не знал услады:

Только бабочки да гады,

Мухой сердцу угоди.

А над белым, белым тельцем

Воздыхающим сидельцем

Приневоленный сиди.

24 мая 1906

2. Полюбовники

У мосточка на крылечке

Два кольца, одно колечко,

А колечку пары нет.

У попа попова дочка,

Попадья — сырая кочка,

А поповна — маков цвет.

Я сманил ее черникой,

Костяникой, голубикой

За лесок на бугорок.