Избранные произведения - [14]

И прямо в дом к купцу богатому ведет,

Который на уезд какой-то водку ставил.

Привел и в нем его единого оставил,

Сказав ему, чтоб он то делал, что хотел,

А сам ко пьяному дитяте полетел.

Елеся мой стоит и о попойке мыслит

И водку в погребе своей купецку числит.

Сей был охвата в три и ростом был высок,

Едал во весь свой век хрен, редьку и чеснок,

А ежели ершей он купит за копейку,

Так мнил, что тем проест он женью телогрейку.

Год целый у него бывал великий пост,

Лишь только не был скуп давати деньги в рост;

И, упражняяся в сей прибыльной ловитве,

Простаивал насквозь все ночи на молитве,

Дабы господь того ему не ставил в грех,

Казался у церквей он набожнее всех.

А эдакие все ханжи и лицемеры

Вдруг християнския и никакия веры.

Умолкните шуметь, дубравы и леса,

Склони ко мне свои, читатель, ушеса;

Внимая моея веселой лиры гласу,

Подвинься несколько поближе ко Парнасу

И слушай, что тебе я в песне расскажу;

Уже на ямщика как будто я гляжу:

Солгал бы пред тобой теперь я очевидно,

Когда б о ямщике сказал я столь бесстыдно,

Что будто задняя вся часть его видна,

По крайности, его одета вся спина,

А только лишь одно седалище наруже,

Но эта часть его была привычна к стуже.

Когда одет ямщик был образом таким,

Он видит всех, никем сам бывши не видим;

Восходит полунаг в купечески палаты,

Подобно как пиит в театр без всякой платы;

Вошел — и в доме он не видит никого,

Не только что рабов, хозяина самого,

Лишь только на окне он склянку обретает;

Придвинулся, и ту в объятие хватает;

Тут скляница как мышь, а он как будто кот —

Поймал, и горлушко к себе засунув в рот,

И тут уже он с ней, как с девкою, сосался,

Немедля в бывшей в ней он водке расписался.

То первая была удача ямщику.

Но он не для того пришел к откупщику,

Чтоб только эдакой безделкой поживиться.

Он бродит там везде, и сам в себе дивится,

Не обретаючи в покоях никого;

«Неужто, — говорит, — пришел я для того,

Чтоб только скляночку мне эту лишь похитить?

Я целый в доме сем могу и погреб выпить».

Сказал, и из палат как ястреб полетел,

Не на́йдет ли еще он в доме жидких тел;

Но он на задний двор зашел и обоняет,

Что тамо банею топленою воняет;

В ней парился тогда с женою откупщик,

Прямехонько туда ж забился и ямщик;

Но в бане видит он уж действия другие,

А именно он зрит два тела там нагие,

Которы на себя взаимно льют водой, —

То сам был откупщик с женою молодой;

Не знаю, отчего пришла им та охота.

Но я было забыл: была тогда суббота,

А этот у купцов велик в неделе день.

Тогда ямщик вступил в палаческу степень[43]:

Он, взявши в ковш воды, на каменку кидает.

Там стало, что ямщик обоих их пытает:

Переменяется приятный в бане пар

На преужаснейший и им несносный жар,

Который для купца немножечко наскучил:

Он думал, что его то сам лукавый мучил

За многие его при откупе грехи.

Уже оставили полочные верхи,

На нижние они с превыспренних слетают,

Но что? и тамо жар подобный обретают!

Во всей вселенной их единый стал клима́т:

В ней прежде был эдем, а ныне стал в ней ад.

Нельзя с невидимой им властью стало драться,

Приходит обои́м из бани убираться:

Забыл мужик кафтан, а баба косники,

Он только на себя накинул лишь портки,

А жонка на себя накинула рубашку,

И оба через двор побегли наопашку —

Альцеста тут жена, а муж стал Геркулес.

На ту беду у них был в доме дворный пес,

Который, обои́х хозяев не узная,

Вдруг бросился на них, как Цербер адский лая,

И прямо на купца он сзади тотчас скок,

Влепился к новому сему Ираклу[44] в бок,

И вырвал и́з боку кусок он, как из теста.

Укушен Геркулес, спаслася лишь Альцеста.

На крик откупщиков сбегается народ.

О жалкий вид очам! о странный оборот!

Узрели нового тут люди Геркулеса;

Таскает по двору домашняя повеса,

А древний адского дубиной отлощил

И, взявши за уши, из ада утащил.[45]

Однако ж кое-как героя свободили

И, в дом препроводя, на скамью посадили.

Он стонет, иль, сказать яснее, он кричит

И меж стенанием слова сии ворчит:

«Ты, жонушка, меня сегодня соблазнила,

Что баней мужика ты старого вздразнила,

Не сам ли в том тебя наставил сатана?

Ах нет! не он, но ты виновна в том одна»

Так старый муж свою молодушку щу́няет,

Виновен бывши сам, напрасно ей пеняет:

Неужли ей искать чужого мужика!

Но мы оставим их, посмотрим ямщика.

Хозяев выжив вон, ямщик помылся в бане

И вышел из нее в купеческом кафтане.

Так стал Елеся мой совсем теперь одет.

Однако ж в шапочке его как будто нет.

Купчина был велик, ямщик был средня роста,

Так стал в кафтане он, как в рясе поп с погоста.

Не видимый никем, выходит он на двор,

Бросает он по всем местам свой жадный взор,

Он только что о том намерен был стараться,

Каким бы образом до погреба добраться,

Однако ж в этот день его он не нашел,

И паки в дом купца, как в свой, Елеся вшел.

Меж тем уже покров свой ночь распростирала

И чистый весь лазурь, как сажей, замарала,

А тучи к оному чинили больший мрак.

Елеся в дом заполз в кафтане, будто рак,

И прямо под кровать купецку завалился.

Купец тогда и сам с женою спать ложился;

Кладя раскольничьи кресты на жирный лоб,

Читал: «Неу́жели мне одр сей будет гроб?»

Жена за ним тогда то ж самое читала

И мужу оного с усердием желала.

Лишь только откупщик на одр с женою лег,

Тогда ужасный вихрь со всех сторон набег;