Избранные и прекрасные - [88]

– Стоп, – поперхнулась я. – Стоп, стоп, я не влюблена в тебя, тебе нельзя так со мной обращаться.

Она пораженно уставилась на меня.

– Как же нет, когда да, – возразила она, и нить между нами лопнула, больно хлестнув по мне. Дождь, стекающий по моему лицу, вдруг заметно потеплел, почти как кровь.

«Как же нет, когда да», – думала я, но я не Джей Гэтсби. Одной любви мне недостаточно, и Дэйзи уже доказала, что никогда не будет достаточно для нее.

Я круто повернулась и бросилась к дому.

Она позвала меня по имени, неуверенно, дважды, потом умолкла.

Я прошла через дом, оставляя мокрый след на паркете, вышла через переднюю дверь и продолжала идти. Сегодня я выбрала неудачные туфли, из темно-зеленой замши в тон зеленому платью, поэтому сбросила их и повесила на согнутые пальцы, на которых туфли слегка покачивались.

Шлепая по мокрой траве вдоль обочины и то и дело слыша, как сзади приближается машина, я думала, что, возможно, Дэйзи послала за мной или даже бросилась вдогонку сама, на своем синем родстере.

Если она остановит меня раньше, чем я дойду до большого шоссе, я, так и быть, прощу ее, думала я и ужасалась этим мыслям.

Но она не приехала, вместо этого машина, остановившаяся рядом со мной, появилась с противоположной стороны. Это был Ник – в хорошем костюме, какого я еще не видела, с красными запавшими глазами.

– А, это ты, – сказала я, когда он затормозил передо мной.

– Поедем, – попросил Ник и, когда заметил упрямство на моем лице, добавил: – Пожалуйста. Пожалуйста, Джордан.

Он открыл для меня дверцу, и, пока мы поворачивали к Уэст-Эггу, я надела туфли.

Глава 23

Мы проехали поворот шоссе, и дворец Гэтсби вырос перед нами. С другого берега залива он казался руинами, напоминанием о расплате за грехи. А теперь, пока мы приближались к нему, прежде чем свернуть к дому Ника, он выглядел… обычно. Просто как здание, хоть и красивое. Оно все еще поблескивало, словно в любой момент могло взорваться фейерверками, как жаркой июльской ночью, и у него еще остались силы, чтобы поражать красотой и роскошью. И, скорее всего, так и будет, ибо особняк пережил Джея Гэтсби, и теперь с ним могло случиться что угодно. Как и с нами.

На ужасный миг мне показалось, что Ник почему-то везет нас в особняк. И я вздохнула с облегчением, когда мы свернули на заросшую сорняками дорожку к его дому.

– Сегодня прошли его похороны, – сказал Ник, заметив мое облегчение. – Сейчас в доме его отец.

– Как они прошли? – спросила я, и он сжал губы.

– По-нищенски, – ответил Ник. – Видал я и массовые захоронения, которые выглядели получше.

– И ты поэтому ехал в Ист-Эгг? Проверить, удастся ли пристыдить Дэйзи?

Он в замешательстве заморгал. О Дэйзи он вообще не думал.

– Нет. Я… просто не мог остаться там, и здесь тоже. Слишком много всего свалилось. Мне хотелось к тебе.

– Я ему никогда особо не нравилась, – холодно произнесла я. – Думаю, он и тебя всегда недолюбливал.

Ник отшатнулся, словно я ударила его. Видимо, так и получилось. Но руку он мне подал и из машины выбраться помог. Мы медленно прошли под дождем к двери, никому не хотелось вспоминать, как в прошлый раз мы взбежали на крыльцо, мокрые до нитки. Теперь мы были другими людьми. Под этим дождем мы бежали не вместе.

– Ты забыла здесь несколько платьев, – сказал Ник. – Переоденься, ты промокла.

Я посмотрела на него, и у меня горько защемило сердце. Нет, эти платья я вовсе не забыла, и они были не теми, которыми я могла пожертвовать, – напротив, самыми любимыми. Он все еще стоял в дверях, и с него капала вода, а я переоделась в бледно-оранжевое платье из узорчатого шелка, слишком вычурное для серого дождливого дня, но мне было все равно.

Я вернулась к нему, и он окинул меня взглядом, в котором не ощущалось ничего, кроме усталости.

– Ты правда так сильно любил его? – спросила я.

Он медлил, и я уловила страшный миг, когда он осознал: ему не осталось ничего другого, кроме как сказать мне правду. Потупившись, он уставился в пол между нами, будто там содержались все ответы.

– И до сих пор люблю. И прекращать не намерен. Неважно, что я сделал, неважно, с кем я встречался или спал во Франции или этим летом, – он был единственный, был всегда… Наверное, навсегда таким и останется.

Мне показалось, что меня несколько раз повернули вокруг оси, а потом убедили выпить высокий бокал для шампанского, полный, как выяснилось, отменного виски. Во рту расплылся вкус дыма.

– И с кем же ты спал этим летом?

– С тем парнем из Амхерста, Грейсоном Лиделлом, Ивлином Бардом. Никто из них не мог даже… никто не шел ни в какое сравнение.

– Как они могли? – слабо и потрясенно откликнулась я.

«Отдавая приказы бесам, надо быть предельно точной, – зазвучал у меня в памяти голос миссис Креншоу. – Ни в коем случае не говори “богатство”, если можешь назвать точную сумму в долларах, не говори “устранить”, если можешь сказать “убить”».

И, видимо, не упоминай о «женщинах», если спросить следует о «людях». Неудивительно, что паленая тварь так хихикала, рассказывая мне о девушке из Джерси-Сити.

Ник наконец поднял голову и заметил мое удивление. Румянец пополз по его лицу – вызванный не стыдом, а разоблачением.