Избранное. Том первый - [110]

— Рассказывай… Все рассказывай! — прошептала она, прижимаясь к нему.

— Тогда мы с отцом ходили в рощу…

И Стойко раскрыл жене страшную тайну исчезновения сынишки Астарова.

14

Несколько дней подряд Севда видела во сне убитого. Он снился ей в рубашонке, босой, такой, каким его описал Стойко — с восковым лицом, взлохмаченный, с запекшейся в волосах кровью. И, неизвестно почему, волосы ребенка казались ей мягкими, черными, как у его матери. Стойко сказал, что мальчику прошибли голову. Севда помнила, как однажды разбил голову ее племянник. Боже мой, сколько тогда вытекло крови!..

Долго Севда дрожала от страха и не могла смотреть свекру в глаза. Только весной, когда люди снова вышли на поля и их захватила работа, молодая женщина немного успокоилась. Теперь Севда думала об убитом мальчике очень редко, только когда работала на нивах у Эминагова ключа или у рощи. Она не смела глядеть туда, где до недавнего времени над мелкими дубками и густым кустарником возвышался вековой, дуплистый и замшелый дуб-великан. Севда боялась, что люди обо всем догадаются, если она станет смотреть в том направлении.

Что будет тогда? Свекра посадят в тюрьму, начнут таскать вместе со Стойко по судам, и все село восстанет против них.

Хозяйство их придет в упадок, и она не сможет больше радоваться и гордиться, что она сноха Юрталана…

«Боже! — думала иногда Севда. — И зачем Стойко рассказал мне об этом?»

Но лето вытеснило эти мысли из ее головы. Оно принесло тысячи новых забот, тяжелую работу, которой, казалось, не было конца. Севда возвращалась с поля усталая, сладко засыпала и просыпалась с отяжелевшими веками. Юрталан нанимал поденщиков, и она должна была работать больше и быстрее всех, чтобы подавать им пример. Чаще всех к ним приходила Цырвенакова Добра с дочерьми.

— Ты их не распускай! — наказывал Юрталан снохе. — Поденщики по тебе равняются: будешь ты работать, как требуется, и они будут поспевать.

И Севда работала до изнеможения, до головокружения — часто, когда она на минуту распрямлялась, в глазах у нее мелькали разноцветные круги. Работали с ней и поденщицы, только Кичка иногда останавливалась, скрестив руки, и с усмешкой говорила, глядя ей в спину:

— Потише, Севда, мимо своего счастья проскочишь!

Севда не знала, что отвечать, виновато и смущенно смотрела на нее, отставала и наконец приглашала работниц отдохнуть.

Однажды, вскоре после уборки кукурузы, к ним в гости приехала ее золовка с ребенком. Привезла с собой большую кожаную сумку, какие носили горожанки и учительницы, а в ней полно всяких кремов, губной помады, вазелина и разных карандашиков.

— Тоню из Пловдива мне привез, — объяснила гостья, будто желая оправдаться.

— И хорошо, что привез, — сказала Юрталаниха, с умилением глядя на сумку. — Сейчас самое время для этого, пока молода…

Золовка спала допоздна, завтракала одна в кухне, бесцельно слонялась по комнатам.

— Беда с этим ребенком! — говорила Юрталаниха. — Не может ни выспаться как следует, ни поесть спокойно.

И старуха нянчила внука, не отходила от дочери и все беспокоилась, не голодна ли она…

Отвеивая кукурузу, Севда со Стойко до того устали крутить тяжелую веялку, что даже соседи пришли им помогать, только золовка не вышла из дома, не показалась на гумне. Когда стали ссыпать зерно, Юрталан вошел в кухню и сказал жене:

— Пусть и Мика хоть немного подсобит.

— Вот еще, мало ей возни с ребенком! — резко ответила старуха.

— Я к тому, что, может, она соскучилась по работе, — стал оправдываться Юрталан непривычно мягко и кротко.

— Отвыкла она! — все так же сердито отрезала Юрталаниха.

Севда собирала в чулане мешки и слышала разговор между стариками. Она была вся в пыли, растрепанная, босая, но, как всегда, стройная, красивая, здоровая. «Отвыкла! — прошептала она с глухой, но глубокой обидой. — Когда это она так быстро отвыкла?» Пусть сидит себе дома, пусть нянчит ребенка, никому она не нужна, но зачем притворяться, будто забыла, как работают, — вот из-за чего Севда презрительно кривила губы.

Свекровь и золовка часто оставались в горнице вдвоем и подолгу тихо разговаривали. О чем они шептались? К ним иногда заходил Юрталан, играл с ребенком, щекотал его и громко добродушно смеялся. Севда слышала его смех и удивлялась — этот всегда такой строгий, скрытный и беспокойный человек постоянно был занят своими подсчетами и редко, очень редко улыбался…

— Мария с мамой все шушукаются, — сказала как-то Севда Стойко.

— За деньгами опять явилась, — безучастно ответил Стойко.

— Видать, она и отца охаживает…

— Деньги-то у него.

— Что ж, коли дает, пусть дает открыто. Он своему кошельку хозяин, — со скрытой болью заметила Севда.

— Эх, не знаешь разве, что тайком-то всегда слаще? — сквозь зубы проговорил Стойко, и на этот раз она поняла, что и он про себя недоволен.

В воскресенье Севда вышла на гумно выбивать семечки из сухих, сморщенных подсолнухов, сваленных в пыли под навесом старого сарая. Она тихо пела, так тихо, что ее трудно было услышать и в десяти шагах, задумалась и не заметила, как сзади к ней подошла золовка.

Севда повернулась, всплеснула руками, взяла мальчика и начала, покачивая его, нежно и ласково с ним разговаривать.